Сахарница. Наталья Пряникова
бы, что все они второгодники и двоечники. Двойки же я ставила потому, что они красивее пятерок. И всем Генкиным рисункам я влепила двойки, а одному страшному грузовику даже двойку с тремя минусами. Когда Генка пришел в гости и увидел, что его картины оценены не столь высоко, как он думал (да и думал ли он вообще, что рисункам кто-то будет ставить оценки), он выпятил губу и дрожащим голосом промямлил:
– А почему, почему? За что?
Я пожала плечамиа:
– В школе был урок рисования, класс снова не справился.
Но я была хорошим другом. Когда однажды Генка появился на пороге с отцовским огромным чемоданом и заявил:
– Я ухожу. В Америку. Ты со мной?
Я, не думая ни секунды, сказала:
– Дай мне одну минуту.
И пошла за чемоданом. Мы еле выволоклись из дома.
– Куда пойдем? – спросил Генка.
– Давай к общежитию, – предложила я.
Мы залезли с чемоданами на ограду, достали буханку из скудных припасов и стали по очереди грызть. Шедший мимо дядя Ваня-сосед, увидев нас, приостановился:
– Что, спиногрызы, из дома выгнали?
– Нет, мы едем в Америку.
– Валяйте, отчаливайте! Если че, я вам денег дам, ха!
Вдруг к нам подошла какая-то мелюзга в трусах и прошепелявила:
– Цё вы туть сидите? Это мой двол.
Мы объяснили, что мы ни в чьем ни во дворе, а в Америке. Мелюзга, услышав о новой игре, завопила:
– Лебята, айда иглать в Амелику!
Через полчаса дядя Ваня наблюдал из окна, как из двора во двор шныряют маленькие эмигранты с огромными чемоданами, и облегченно вздохнул:
– Ух, наконец-то, отдохнем от вас, кровососы.
Но вскоре он, не успев насладиться тишиной и покоем, услышал, как на улице бегают родители кровососов и жалобно кричат:
– Машенька! Васенька! Оленька! Где же вы?
Дядя Ваня, выругавшись «Чего им не живется, сдались им эти кровопийцы», высунулся в форточку и гаркнул:
– Да в Америке они все, в Америке, дайте поспать!
Одна бабуля бухнулась в обморок, остальные же столпились под окном единственного осведомленного человека и потребовали объяснений. Дядя Ваня порекомендовал всем разом идти в одно место, но все же указал координаты Америки, и очень скоро нас депортировали с нашего забора восвояси с конфискацией имущества.
Однажды зимним утром я решила пораньше пойти в школу, но не успела я сделать и несколько шагов, как метель исхлестала меня по лицу, а сугробы, как зыбучие пески поглотили мои валенки. Я развернулась и пошла домой, уверенная, что до школы сегодня никто не доберется. А дома благополучно уснула и не слышала, как долбили по косяку и звонили в дверь. А вечером родители очень удивились, что я прогуляла школу. Но родители еще ничего, вот Генка орал, как разъяренный лев:
– Ты где была? Ты зачем в сугроб влезла? Ты зачем по дороге не ходишь? Я думал, ты провалилась! Дура!
Генка был рядом, когда я падала или, оступившись на лестнице, скатывалась колобком по всем пролетам, а он бежал за мной