Жанна Лилонга. Перстень Мазепы. Книга 1. Марина Важова
родного университета, тем более, за рубежом…
Всё это сыграло свою роль, и однажды её вызвал к себе проректор по науке – самый близкий и уважаемый Лисой человек – и в мягкой, но категоричной форме предложил серьёзно заняться своим здоровьем. Может быть, Василиса бы и взбрыкнула, но это совпало с прекращением – в одностороннем порядке и с выплатой неустойки! – годового тура лекций в Финляндии. Как она догадалась, хоть об этом не было ни слова в документе, после очередного досадного срыва.
И Лиса сдалась. С рекомендациями и по звонку самого́ проректора, в лучшую клинику и даже в только что отремонтированную отдельную палату – она легла на недельное обследование, а проторчала там целый месяц. Диагноз обескураживал: у Василисы обнаружили какой-то сложный по симптоматике невроз, но что самое ужасное – ярко выраженную биполярную шизофрению, давнюю и неизлечимую.
Странное дело – только месяц назад она добровольно и без всякой боязни пришла к своим людям немного подлечить нервы, как – вот тебе на! – ей ставят диагноз, несовместимый с её профессией, работой, со всей её жизнью. Болезнь, несовместимая с жизнью, это ведь смерть, не так ли? И Лиса стала умирать. Хотя она продолжала свои научные труды, которые публиковались и приносили ей некоторый доход и причастность к прежнему клану, хотя устроилась читать лекции в наплодившихся коммерческих вузах, но это уже была не жизнь.
Вот почему Витольду не стоило никаких усилий мотивировать развод и забрать дочку. Ведь мать могла быть для неё опасна!
Доктор Карелин
Диагноз, поставленный Василисе, не был для Грини таким уж открытием, а с уходом отчима стало понятно, от кого в доме шла постоянная нервная вибрация. Теперь, находясь с матерью бок о бок, он искренне недоумевал, как Витус мог жить с ней почти двенадцать лет. Он даже пожалел его и задним числом зауважал, навещая их с Нулей в новом жилище.
Сейчас Грине не было до матери никакого дела – хватало своих забот. Крупные и мелкие проблемы сплелись в здоровенный клубок, который с тупым постоянством катился ему навстречу, норовя придавить в любую минуту. На первом месте ежеминутно и однозначно было отсутствие денег. Без них жизнь останавливалась. Хорошо, что мать пока не попрекала его едой и одеждой, что ему было где преклонить голову – то есть «хлеб» поступал, а вот «зрелищ» явно не хватало.
Из худого, вечно шмыгающего носом мальчишки Гриня превратился в стройного и весьма приятного юношу: зелёные отцовские глаза с густыми, длиннющими, как у женщины, ресницами, широкий разворот плеч и пружинистая походка, доставшиеся от матери, её пластичность и непередаваемая точность жеста. Но всё это перечёркивалось проявившимся с детства характером. Маленький, хилый, но чрезвычайно упрямый человечек по-прежнему отдавал команды: «идти всем сюда!», «смотреть на меня!». И приоритеты, как и раньше, строились по интересам.