Жанна Лилонга. Перстень Мазепы. Книга 1. Марина Важова
А что же делать сегодня? Как дожить до завтра, до пятнадцати ноль-ноль?
Гриня взял карту и принялся изучать маршрут. Он решил обойтись без такси, поехать на трамвае или даже пойти пешком, чтобы с самого утра двигаться в нужную сторону, представлять по дороге тоненькую фигурку, чёрный ёжик волос, глаза-маслины, татуировку под ухом в виде морского конька, маленькую ножку в каких-то детских, с рантом, туфельках. Он почему-то был уверен, что Жанна будет дома одна, что им никто не помешает. Что на этот раз ему не придётся – как это бывало – поглядывать на часы, ждать, когда будет позволено уйти, делать вид, что только что спохватился, что не ожидал… Гриня представлял, что ему разрешат остаться, совсем остаться. Ну, не в первый раз, но потом, позже…
Золотая невеста
Дом Жанны находился на набережной канала Грибоедова. И то, что она живёт в том самом доме, где проживала Сонечка Мармеладова – да, он уже посмотрел в справочниках, уже сверился! – придавало встрече мистическое значение. Ожидание романа со счастливым концом. Но ведь не у Достоевского же! И Гриня вдруг пожалел, что навёл справки, пусть лучше будет своё, без всяких предысторий и совпадений!
Валентин сказал, что вход с набережной, последний четвёртый этаж, а внизу консьерж. Вот и хорошо, он проводит. Так я разве боюсь, что меня не примут? Разве не смею запросто войти и сказать: «Привет, Жанна! Ты ждала, и я пришёл». И тут же понял: да, боится, да, не смеет, – и сразу покрылся липким потом и одновременно застучал зубами. До самого вечера он маятником курсировал из угла в угол, то и дело порываясь сделать шаг в проём окна, но не умышленно, а бездумно, потеряв вдруг на какое-то время ориентиры в пространстве.
Он и вправду заболел, лежал всю ночь в лихорадке, стуча зубами о край стакана с водой, который ему подносила Ленон – и как она здесь оказалась? – так что заботы о том, как дожить до пятнадцати ноль-ноль завтрашнего дня, уже не существовало. Просто – как дожить…
Гриня проснулся с тяжёлой головой, но без температуры и озноба. В квартире никого не было, и он уже стал сомневаться в ночном присутствии Ленон, но она появилась, открыв дверь ключом, с пакетами в руках и острым запахом мороза. Заговорила нарочито радостным голосом, попутно ныряя на кухню, где тут же заскворчало вкусным, подбегала то лоб потрогать, то чмокнуть в щёку. А Гриня, притаившись, обдумывал план побега – так, чтобы без слов и лишнего вранья. Ему нужны были силы для другого. Больше всего хотелось сделаться на время невидимым, но серьёзность, с которой он принялся рассматривать этот вариант, напугала его.
Он попытался встать и с облегчением убедился, что тело ему послушно, а голова почти не болит. Ленон с кем-то оживлённо разговаривала по телефону, и Гриня тенью проскользнул в прихожую, накинул куртку, попутно зацепив кроссовки, неслышно открыл и затворил дверь и в тапках побежал вниз по лестнице. На ходу он похлопал по внутреннему