Принцесса на курьих ножках, а впрочем, о делах земных, неземных и иноземных. Разноцветные истории. Александр Гончарук
и все прочее животное крупное и мелкое сословие.
И такой сплошной критической массой поналезли, что потрещала Европа, потрещала, да в скорости и совсем, как надувной шарик и лопнула.
Только пар после и остался, да и его скоро ветер перелетный по сторонам порастрепал.
А граф Селедкин поглядел на все это грустное мероприятие, да и отправился пешком на северный полюс. Население-то понаперлось в Европы все больше южное, авось уж в холодный-то край забираться не станет. А Селедкин ничего, к холодам очень даже привычный, потому что сибиряк.
2017—20
Гусар Коновалов
Жил был однажды храбрый такой гусар Коновалов, а все-то его хозяйство было: усы, часы, конь, трубка, сабля, свисток, да носовой платок.
Целый день бывало скакал он, то на коне, то на собственных ногах, крутил усы, глядел на часы, саблей махал, трубку курил, в свисток свистел, да в носовой платок иногда чихал. Порой правда и нос платком чистил, отчего ж и не почистить коли и нос и платок под рукой?
А однажды поутру вскочил он на коня, выхватил саблю, глянул на часы, закурил трубку, посвистел в свисток, да и поскакал, стало быть, во всю возможную конскую прыть.
И так было расскакался, что и не заметил как через границу российскую перескочил. Глядит все вдруг заграничное вокруг. Не нашинского значит вида.
Народ перекормленный вокруг похаживает: мужики будто беременные, а бабы словно куры кудахчут: «Вас ист дас? Вас ист дас?» – чего такое значит спрашивают. «Ну и Европия», Коновалов думает и скачет себе дальше, да так незаметно через всю эту самую Европу насквозь и проскакал.
А пока скакал, да на часы поглядывал, да саблей помахивал, да трубочкой попыхивал, да в свисток посвистывал, да в носовой платок почихивал – порастерял он все свое хозяйство и коня под конец лишился, и оказался в канаве, куда и глупая муха не залетит.
Отчего такая оказия вышла, конечно, ясно-понятно: гусар более прочего любил скачку, а предметы – свой покой, и всяк по природе ищет себе своего удобного места, хотя и не всегда находит, а оттого в жизни и постоянный разнобой.
Лежит гусар Коновалов в канаве и раздумывает: «Эка незадача-то вышла, все стало быть посеял чего и имел: ни скакать, ни время мерить, ни саблей махать, ни курить, ни свистеть уж более возможности нет. И даже нос почистить нечем, хоть и грязь в ноздри набилась». И загрустил тут гусар основательно, потому что не привык ни в чем себе отказывать.
Оттого даже и из глаза у него выкатилась скупая гусарская слеза. Так бы и лежал он себе уж Бог ведает сколь долго, да тут выдвинулся из кустов медведь местный европский, оглядел Коновалова со всех сторон и говорит: « Слышь-ка парень, чем эдак-то прохлаждаться лучше бы к нам в медведи служить пошел. Лес-то у нас большой, а медведей окромя меня ни одного. А без соседства, одначе, и скучно».
«Да мне все равно теперь, Коновалов говорит, хоть медведем