Золотая формула. Вионор Ахмедович Меретуков
Поезд подлетал к «Кутузовской»: пора было выходить.
Глава 4
Мне и прежде доводилось задумываться о намерениях потусторонних сил касательно моей персоны. Кем, по их задумке, мне надлежало стать? В каком качестве предстояло оттрубить свой век, и чем я должен был его завершить? Триумфом? Разочарованием? Благостным покоем? Пантеоном бессмертных? Сточной канавой?
И было мне видение! Оно выскочило из неких метафизических закоулков и застыло у меня на пути, возникнув непосредственно перед дверями приемной дантиста Розенфельда. Кто-то в темных одеждах, с вызолоченными рогами и бычачьим хвостом, кто-то, от кого ощутимо потягивало паровозной топкой и у кого над плечами вздымались огромные иссиня-черные крылья, грозно надвинулся и прогремел у меня над ухом:
– Сточной канавой, говоришь? Очень хорошо. Сточная канава – это как раз то, чего ты заслуживаешь!
Я быстро закрыл глаза. И тут же открыл их снова. Видение исчезло.
Я оглянулся. Возле газетного киоска топтался радиофицированный оборванец из метро и смотрел в мою сторону. Не знаю, какого рода музыку слушал он на этот раз. Но и сейчас вид, готов поклясться, у него был одухотворенный. Уголок грязной рубашки по-прежнему выглядывал из ширинки. Оборванец отвел глаза, зашевелил губами, то ли напевая, то ли что-то тихо проговаривая. Господи, неужели этот следит за мной?..
…Я задержался у массивной двустворчатой двери. Воззрился на сияющую латунную табличку.
Текст на табличке гласил, что за дверями находится кабинет доктора Розенфельда, дипломированного стоматолога, которому в соответствии с Законом о частной врачебной практике официально разрешено копаться в полости рта любого индивидуума, при условии, что у индивидуума есть проблемы с зубами и нет проблем с наличностью.
Интересно, а как становятся стоматологами? Или судмедэкспертами? Или патологоанатомами? Особенно – патологоанатомами. Неужели мечтают об этом с детства? Или приходят к такому диковинному решению после долгих и мучительных раздумий в нежном юношеском возрасте? Легко понять восторженного отрока, который горит желанием стать знаменитым путешественником, артистом или писателем. Труднее понять того, кто с детства грезит о гнилых зубах. Или жаждет порыться в содержимом желудка трупа. Профессии, бесспорно, полезные, нужные, но мечтать о бормашине, скальпеле или прозекторской ножовке, которой пилят ребра…
Я позвонил, замок щелкнул, двери сами собой распахнулись, и я с тяжелым сердцем вступил в приемную.
Сестричка, и вправду, оказалась прехорошенькой. Надо бы узнать у Мишки, есть ли у нее подружки. Саму сестричку Розенфельд, естественно, до поры до времени никому не уступит.
Девушка повернула ко мне кукольное личико.
Я прижал руку к щеке и, состроив страдальческую гримасу, прошепелявил:
– Старосельский. Смертельно больной. По предварительной записи. Прибыл