Градации Черного. Анастасия Сергеевна Столярова
шаги. Его охватила ярость, он принялся молча молотить в дверь кулаком, но это было бесполезно. Он хотел кричать и изрыгать проклятия, его останавливал страх напугать этого таинственного дядю, его незримое присутствие разлившимся напряжением наполняло комнату, он чувствовал на себе его взгляд. Наконец он повернулся – в полутемной прихожей никого не было, на противоположной стене висело зеркало, в нем под углом отражалась гостиная; он сидел на диване, глядя прямо на него с чуть заметной улыбкой; от неожиданности Дима не сразу сообразил, что он тоже видит его. Дима переминаясь с ноги на ногу неловко продолжал стоять в прихожей, неловкое положение, в которое он попал, ужасно злило его, он чувствовал себя скованно, и незнакомец с легкой улыбкой продолжал рассматривать его сквозь зеркало. Сначала Дима думал, что он выйдет, но он продолжал сидеть на месте, в его длинных бледных пальцах дымилась сигарета, ленивым движением он стряхивал пепел в стоящую рядом пепельницу. Все это было до невозможности глупым, Дима почувствовал, как кровь горячей волной прилила к щекам…. Оставаться здесь было нельзя… Дима не дыша снял ботинки, переждать бурю он мог и в Женькиной комнате, но путь туда лежал через гостиную… Мелкими шагами он пошел в гостиную, стараясь придать походке твердость, незнакомец повернулся к нему и внимательно осмотрел с чуть заметной улыбкой.
– Добрый вечер, – произнес он мягким голосом небрежно кивнув головой, откидывая назад золотистую челку, – наконец ты осмелился зайти, я думал, что ты еще долго будешь стоять в прихожей, охраняя дверь. Не буду представляться, как меня зовут, ты это прекрасно знаешь, как, впрочем, и все важнейшие факты моей биографии; несомненно, все это вы уже успели обсудить за дверью. Ну как, я прошел смотрины?
Он негромко рассмеялся и принялся достаточно бесцеремонно рассматривать Диму с ног до головы, особенно пристально изучая его лицо. Дима почувствовал, как кровь горячо приливает к щекам и внутри становится горячо, он понял, что его щеки сейчас просто горят. Он процедил что-то невнятное в ответ тщетно пытаясь справиться с собой. Адольф кивком указал на диван, но Дима остался стоять на месте из какого-то детского противоречия, он понимал, что это выглядит ужасно глупо, но ничего не мог с собой поделать.
Адольф негромко рассмеялся:
– Ты можешь сесть, я разрешаю, – и он насмешливо посмотрел ему в глаза, – поверь, робко сжавшись в дверях ты выглядишь еще глупее, не бойся, я не кусаюсь… ну же… Поболтаем, ты же не занят?
Дима скрепя сердце подошел к дивану и сел, крепко сцепив руки на груди, он напряженно молчал, опустив взгляд вниз, внутри словно все онемело и он никак не мог справиться с собой, Адольф это прекрасно видел:
– Ну неужели Женя рассказал про меня что-то страшное? – вновь улыбнулся он, – у меня ощущение, что ты сейчас упадешь в обморок…
– Вот еще… – процедил Дима первое, что пришло ему в голову.
– Ты весь покраснел, у тебя трясутся руки и дыхание прерывистое, все говорит о том, что ты ужасно скован и стесняешься, у тебя до невозможности глупый