В поисках неприятностей. Энн Грэнджер
не впустил. Мы говорили ему, что в доме все наши вещи и, насколько нам известно, до пятницы дом еще наш. Он ответил, что нам придется подождать, пока кто-нибудь официально не разрешит ему нас впустить. После недолгого спора он сообщил нам, что в доме сейчас работают эксперты и там ничего нельзя трогать.
– Чего они ищут? – недоумевал Фитиль, когда мы брели прочь. – Труп уже увезли. Комнаты они сфотографировали.
Мне не хотелось тревожить Нева, поэтому я ответила: полицейские – они такие, дотошные.
Фитиль, наверное, решил, что удачно пошутил, сказав: – Они небось думают, что это мы ее повесили?
Он радостно закудахтал. Я не сказала ему, что он попал прямо в яблочко. Именно такая догадка и зародилась в их грязных мозгах.
После того как нас лишили крыши над головой, нам некуда было податься. Нев и Фитиль отправились в паб, а я зашла в овощной магазин на углу – поговорить с Ганешем.
Сама не знаю, сколько раз я проходила по нашей улице по пути домой или из дома и сколько раз проходила мимо магазинчика на углу. На нашем участке улицы мне знакомы все трещины в асфальте. Я помню все места, где скапливается дождевая вода, где выдаются края бордюра, о которые можно споткнуться. Наверное, я могла бы пройти по нашей улице в кромешной тьме и ни разу не наступить в лужу и не упасть ничком. Нередко я действительно возвращалась домой в кромешной тьме, потому что фонари по вечерам довольно часто не горят. Сколько я себя помню, у нас ни разу не меняли асфальт или дорожное покрытие.
Местные власти обещают подвергнуть наш квартал полной реконструкции. По плану той же самой реконструкции они задумали снести ряд домов. Не знаю, что собираются воздвигнуть на их месте. Может быть, шикарные квартиры для молодых чиновников.
Если не останавливаться в конце улицы, а идти дальше, можно спуститься к реке. На другом берегу, на месте бывших доков, настроили дорогого жилья для молодых и успешных карьеристов-яппи. Правда, это было задолго до того, как яппи стали вымирающим видом, вроде снежных барсов. Глядя на узкие проходы между осыпающимися кирпичными домами ленточной застройки, в конце которых сверкают и переливаются на солнце башни из стекла и бетона, я всегда невольно представляла себя Джуди Гарленд в роли Дороти, которая смотрит на Изумрудный город. Из-за этого и еще из-за того, как солнце сверкало на стеклянных поверхностях офисных зданий и жилых небоскребов, я назвала кварталы на другом берегу Хрустальным городом.
– Как футбольный клуб, – заметил Ганеш.
– Футбольный клуб называется «Хрустальный дворец» – «Кристал палас». А я буду звать Хрустальный город, как хочу.
Иногда летними вечерами мы с Ганешем гуляли вдоль реки и сидели на осыпающейся стене над берегом, который обнажается при отливе. Мы смотрели на тот берег и придумывали истории о его жителях. Однажды мы даже переправились и немного погуляли там, но показались себе маленькими зелеными человечками, только что упавшими с Марса. Там было слишком чисто, и над всем витал дух процветания. Жители новых кварталов