В поисках неприятностей. Энн Грэнджер
что у нас задержалась Терри, а не Деклан. Лучше бы она ушла, а Деклан вернулся! Он хотя бы умел все чинить и вообще был свой в доску.
Говорят, надо быть осторожнее со своими желаниями. Иногда они исполняются, и тогда приходится иметь дело с последствиями.
Терри заметила мои мрачные взгляды и моментально стала казаться маленькой и беспомощной. Это ей очень хорошо удавалось; наверное, из-за ее жалкого вида мы ее и приняли. И хотя актрисой в нашей компании считалась я, мне все чаще казалось, что Терри упустила свое призвание. Она посмотрела на меня сквозь завесу волос и жалостно произнесла:
– Мне некуда больше идти!
– Как и всем нам! – отрезала я.
Потом мы перешли в гостиную. Они втроем расселись полукругом и стали пить чай и смотреть на меня умильными щенячьими глазами. Кружка у каждого была своя; пить из чужой по правилам нашего дома запрещалось.
– Фран, что нам делать? – спросил Нев так доверчиво, что мне стало еще тоскливее.
В конце концов, решения всегда приходилось принимать мне. В тот день я ничего не могла придумать, хотя и понимала: должна что-то сказать. От меня ждали плодотворных идей. Поэтому я осторожно начала:
– Вот если бы удалось угнать какую-нибудь развалюху, в ней мы могли бы ночевать и переезжать с места на место…
– Уж лучше спать где-нибудь в подъезде, – сразу же возразил Фитиль. – Одно время я хипповал, ездил по стране со сторонниками «нью-эйджа»[2]. Больше не хочу. Надоело всякий раз, если хочешь сходить по нужде, копать яму, а по ночам слушать фолк-музыку. Даже не думай!
– Он в чем-то прав. Такое житье еще годится для лета, – добавил Нев. – Но зима – не шутки.
– И потом, полиция все время гоняет с места на место, – не преминула вставить Терри. – А в дождь жить в палатке врагу не пожелаешь! Все течет, сверху капает, и каждый готов на что угодно, лишь бы очутиться в сухом месте… Плавали, знаем!
– А мне здесь нравится, – задумчиво проговорил Нев. – В этом доме.
Фитиль стащил с бритой головы фетровую шляпу и заглянул в нее. Может быть, надеялся найти внутри свежую мысль. Видимо, ничего не найдя, погладил себя по затылку и снова осторожно надел головной убор.
– А мне нет, – сказала Терри. – Здесь крысы.
– Крысы везде, – ответил Фитиль. – Ничего страшного в них нет. Их приручить можно. Была у меня одна белая крыска; я везде таскал ее с собой за пазухой. И представьте, ни разу она меня не укусила! Я продал ее за пятерку одному типу, с которым познакомился в пивной. Правда, он был пьян в стельку. Наверное, принес крыску домой, а она его покусала. Других она кусала, а меня – ни разу. Меня животные любят.
И это истинная правда! Терри буркнула: мол, все потому, что от Фитиля воняет козлом, поэтому звери и считают его своим. Она еще больше надулась и поскучнела. Сидела, куталась в свое старое вязаное пальто, которое носила не снимая, и смотрела на меня исподлобья.
Ее пальто свалялось от грязи, но я как-то видела на нем
«Н ь ю – э й д ж» (