Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости. Николай Коняев
крови,
перегаром, борщом, горохом
пахнет щедрый твой поцелуй.
как ты любишь меня Эпоха,
обожаю тебя
царуй!..»
Разумеется, соединить Анну и Вильяма Монса в единый объект любви и расправы Петра I автору стихов помогла его неотягощенность знанием истории, однако, сработала тут и логика петровской мифологии. Любое злодеяние, которое совершал и которое не совершал Петр I, эта мифология заранее объясняла и оправдывала самой атмосферой «дней строительства и пожара» Петровской эпохи.
Возможно, посещая Шлиссельбург, Петр I вспоминал о горечи унижения, которое пережил, читая вынутое из кармана утонувшего Киннигсека любовное письмо Анны Моне…
Но одной только личной досады, как ни глубока была она, недоставало для начала строительства новой государственной мифологии.
Первый шаг на пути создания этой мифологии, которая хотя и соприкасалась с прежней русской историей, но не столько продолжала, сколько преображала ее на новый, петровский лад, Петр I сделал, переименовав старинный русский Орешек в Шлиссельбург.
На Государевой башне укрепили ключ от крепости, что означало: взятие Орешка открывает путь к Балтийскому морю.
Впрочем, ключом этим пользовались недолго.
Уже 1 мая 1703 год был взят Ниеншанц, стоящий при впадении Охты в Неву, и Петр I начал искать место для строительства в устье Невы новой русской крепости.
14 мая 1703 года на берегах Невы было теплым и солнечным…
В этот день Петр I, как утверждает анонимное сочинение «О зачатии и здании царствующего града С.-Петербурга», совершал плавание на шлюпках и с воды «усмотрел удобный остров к строению города»…
Как только государь высадился на берег, раздался шум в воздухе, и все увидели «орла парящего». Слышен был «шум от парения крыл его».
Сияло солнце, палили пушки, а орел парил над государем, и в Пятидесятницу, когда, посоветовавшись с сопровождавшими его фортификаторами: французским генерал-инженером Жозефом Гаспаром Ламбером де Герном и немецким инженером майором Вильгельмом Адамом Кирштенштейном, Петр I отверг неподверженное наводнениям место при впадении Охты в Неву и заложил новую крепость на Заячьем острове.
Тогда государя сопровождало духовенство, генералитет и статские чины. На глазах у всех, после молебна и водосвятия, Петр I взял у солдата багинет[20], вырезал два куска дерна и, положив их крестообразно, сказал: «Здесь быть городу!».
Потом в землю был закопан ковчег с мощами Андрея Первозванного. Над ковчегом соорудили каменную крышку с надписью: «От воплощения Иисуса Христа 1703 мая 16-го основан царствующий град С.-Петербург великим государем царем и великим князем Петром Алексеевичем самодержцем всероссийским».
И снова возник в небе орел – «с великим шумом парения крыл от высоты спустился и парил над оным островом.
План Ниеншанца
Однако закладка города этим не ограничилась.
Поразмыслив, Петр I приказал «пробить в землю две дыры и, вырубив две березы тонкие, но длинные, и вершины тех берез свертев», вставил деревца в землю наподобие ворот.
Орел же опустился с высоты и «сел на оных воротах».
С ворот орла снял ефрейтор Одинцов и поднес
Багинет – кинжал с плоским, заточенным с одной или с обеих сторон клинком, применявшимся в качестве штыка.