Голос улиц. Мерле Гинзберг
ает с часовым гигантом и наконец-то везет в Москву выставку.
На улицах Лос-Анджелеса всегда было немноголюдно, и уличному художнику Шепарду Фейри никто не мешал в конце 1980-х оставлять на них свои таинственные послания. Тогда он даже представить не мог, что его мрачноватые плакаты и стикеры – эти оброненные на улице семена – прорастут и расцветут в целое художественное движение, которое захватит международный арт-мир. Юный панк и скейтер Фейри приехал из Южной Каролины учиться в престижную Род-Айлендскую школу дизайна (RISD), а потом переехал в Лос-Анджелес, где украсил улицы странным портретом французского рестлера Андре Гиганта. С этого началась его знаменитая серия Obey («Повинуйся») —плакаты, стикеры и трафареты, которые оставляли жителей в недоумении: что это – порча общественной собственности или новый вид искусства? На самом деле и то и другое. В то время как Шепард Фейри «метил» широкие бульвары Лос-Анджелеса, Бэнкси, чья выставка этим летом тоже приехала в Москву, бродил по узким извилистым улицам Лондона. Изображения, нарисованные на глазах у ничего не подозревающих прохожих в общественных местах, стали полной противоположностью атакующей нас со всех сторон рекламы. Плакат Фейри, сделанный во время предвыборной кампании Барака Обамы в 2008 году, с портретом президента и надписью Норе («Надежда») висел повсюду и был признан культовым. За следующие пять лет Фейри превратился в воплощение юного бунтарского вызова, используя искусство как способ воздействия, а общественные места – как трибуну для политических заявлений. Его десять раз арестовывали, в том числе и с применением силы. Мы встречаемся в огромной студии с высокими потолками в модном районе Фрогтаун в Лос-Анджелесе, недалеко от дома Фейри в облюбованном художниками Лос-Фелисе. С улицы студия похожа на заброшенный склад, но попадая внутрь, ощущаешь пульсирующую творческую энергию: здесь одновременно идет работа над живописью, трафаретными рисунками, плакатами, альбомами, а если идти вниз по длинному коридору, в офис художника, то там застанете суетящихся помощников. В воздухе веет творчеством и пахнет краской. Несколько ассистентов наводят финальные штрихи на больших портретах, которые своей графичностью, сочетанием чистых, ярких цветов и броскими лозунгами напоминают плакаты советских конструктивистов. «Родченко и его круг, конечно, на меня повлияли», – говорит Шепард и уже этим дорог отечественным кураторам. В конце лета в рамках биеннале уличного искусства «Артмоссфера» Фейри распишет один из столичных фасадов, а осенью в Московском музее современного искусства откроется ретроспектива художника. «Живопись, графика, принты, стикеры, коллажи, фотографии, скульптуры, иллюстрации и другие работы на дереве и железе – выставка соберет произведения Фейри за последние 25 лет, что позволит показать эволюцию его творчества», – говорит директор музея Василий Церетели. «Дело не только в его любви к русскому искусству, а еще и в том, что Фейри —лучший пример построения собственного бренда. Этого навыка не хватает многим русским художникам, – говорит Сабина Чагина, куратор «Артмоссферы». – Одна из задач Уличной биеннале – показать, что граффити в наше время уже давно не субкультура, которая варится в собственном соку. Это искусство интересное широкой аудитории, коллекционерам и брендам. В России, к сожалению, еще не все уличные художники это понимают». И хотя его работы полны цвета, сам сорокавосьмилетний Фейри, мускулистый, со светлыми волосами и совсем детским лицом, в жизни предпочитает униформу из черной футболки и джинсов. Он оказывается куда менее экзотичным, чем его произведения. Это его личный выбор – оставаться в тени, быть невидимым механиком, запускающим машину? Не совсем. Он постоянно перемещается по студии, ничего не ускользает от его внимания, стол в кабинете завален наработками, на первый взгляд, хаотичными, но на самом деле очень системно организованными. В разговоре художник мягкий и прямой, иногда чересчур спокойный, что оставляет ощущение скрытности и серьезности, без намека на легкомыслие. Страстно он говорит лишь о работе, а еще о жене Аманде (Фейри называет ее «Команда», ведь она в ответе за его работу и двоих детей, Мэдлин и Вивьен). Еще одна его страсть – музыка и гражданский активизм. Он всегда сосредоточен на том, что делает, и редко отвлекается. Так и строятся империи. Фейри делает футболки, обложки альбомов, консультирует и диджеит. Он даже придумал дизайн велосипеда для Лэнса Армстронга (говорят, он стоит 15 миллионов долларов), а произведения Фейри на грани между коммерческим графическим и изобразительным искусством хранятся в Смитсоновском музее, в Художественном музее округа Лос-Анджелес и в Музее Виктории и Альберта. Теперь Шепард Фейри развивает еще одну грань своего таланта: на его запястье новая модель Hublot. Швейцарский бренд давно приглашает художников для создания уникальных моделей. Теперь пришла очередь Фейри. «Часы – это не стена, здесь не так много места. Я ограничился своим фирменным узором: чешуя, ромбы, звезды и паттерн Obey. Все как всегда, только на часах». Накануне запуска новой модели руководство Hublot и Фейри устроили вечеринку, на которую созвали коллекционеров и друзей художника – среди них были музыканты Franz Ferdinand и Depeche Mode. Фейри сам встал за диджейский пульт. «Я не смог со всеми поговорить, но ничего страшного». За него говорят работы. Часы Hublot от Фейри представлены в двух цветах: черные и синие. Всего выпустили 200 штук. «В планах по крайней мере