Естественное убийство – 3. Виноватые. Татьяна Соломатина
с днём рождения?
Повисла пауза. Отошедший от помывочного стресса безымянный терьер-полукровка, он же лохматый саквояж, он же беспризорник, любитель пожевать Кастанеду, кроссовки и баранью косточку с хрящиком, он же, как выяснилось, Мальчик, слегка запоздало – сказывался стресс от купания – уставился на Северного и с радостным поскуливанием попытался вывернуться из здоровенного банного махрового полотенца, стремясь к хозяину.
– Узнал, бродяга! Ну наконец-то! – обрадовался Северный. И тут же вдогонку: – Алёна, прости, я не только идиот, я ещё и свинья. Ты же мне в первую нашу встречу на кухне у Соколова сказала: «Мне тридцать девять. Наш друг Сеня был жестокосердными родителями отдан в школу на год раньше положенного. Но и мои тридцать девять меньше чем через месяц станут неправдой, потому что мне исполнится сорок…»
– Он не идиот, Алёна! – захохотала Рита Бензопила. – Ну не клинический, во всяком случае. Он аутист. Целые куски текстов бессмысленно воспроизводить – милости просим. А с причинно-следственными связями у моего полувекового мальчика проблемы! Как он только репутацию хорошего специалиста заработал, не представляю… Не рвись, ты мокрый, простудишься! – последнее адресовалось псу.
– Мама, он не простудится. Август, жара. Отпусти ты его бога ради! – несколько раздражённо заметил Северный.
Раздражался он не на мать. И конечно же, не на пёсика. Раздражался он только и только на себя. Вот ведь действительно остолоп! Неудивительно, что Соловецкая не приняла его предложения…
– Да не расстраивайся ты так! – Алёна погладила Северного по щеке. – Я и сама забыла, честно говоря. Если бы подруга не напомнила, мы и не выпили бы по поводу. Так и продолжали бы без повода хлебать. Я как сделала себе подарок – собственно эту самую Калифорнию, так сразу же и забыла, что мне уже сорок. Тоже мне, радость, помнить ещё о ней. И к тому же сорок лет не празднуют. Не знаю почему. Знаю, что не празднуют. А вы, Маргарита Пименовна, откуда узнали? – Воткнув руки в боки, Алёна Дмитриевна переключила своё внимание на матушку любимого. Потому как на самого любимого было жалко смотреть. А когда на красивого, здорового и сильного взрослого мужика жалко смотреть, смотреть на него не очень-то и хочется. Особенно если ты не из тех женщин, что умеют жалеть мужчин.
Маргарита Пименовна отпустила, наконец, пёсика на волю. Он тут же кинулся к Северному обниматься-целоваться. Всеволод Алексеевич механически погладил его по спине, и пёс, недовольный недостаточно пристальным вниманием к его персоне, ускакал куда-то в комнаты, предварительно фыркнув что-то на манер: «Ну, я тебе покажу!»
– Узнала, узнала. Как вы заметили в позапрошлую нашу встречу, Алёнушка, почти все мои друзья-знакомые-приятели умерли. Почти, да не все. Вот и потрусила Маргарита Пименовна Северная былыми знакомствами. Попросила разузнать всё про Алёну Дмитриевну Соловецкую. Уж больно девка красивая и умная, не смотри, что слегка заносчивая. Не могла же я вручить единственного сына какой-то непроверенной дамочке!
– Мама! –