Естественное убийство – 3. Виноватые. Татьяна Соломатина
была для неё безусловным понятием. И некоторое время никого ближе этого щенка у неё не было. А потом, когда Ритка откормила худосочного приблудного лишенца в толстого, красивого, намытого и начёсанного пёсика, – он пропал. Хотя был очень послушным и никуда со двора не ходил. Лишь частенько день-деньской сидел у калитки, поджидая свою несравненную любимую Марго-Риту из школы, из гастронома, из «сбегай к тёте Кате за спичками!» и изо всех прочих её отлучек.
Отец тогда, казалось, впервые заметил свою младшую дочь. Она оббегала все окрестности и вернулась домой, молча размазывая по грязным щекам нескончаемыми ручейками текущие слёзы.
– Чего сырость разводишь?! – скрипуче прикрикнул родитель.
Задыхающаяся от горя Ритка еле выдавила, сглатывая гортанный спазм:
– Кубик пропал.
Кубиком щенка прозвал именно папа. Сперва у приблудыша вовсе не было клички. Марго-Рита никак не могла определиться, какое громкое имя из подсмотренно-подслушанных в трофейных фильмах подходит её красавцу-собаке. Отъевшись же на всяческих помоях, кои мама приносила с одной из своих работ – в завод-ской столовке, и на Риткином пайке, тайком отжимаемом для него из её собственных скудных обедов, и ещё на толстых полёвках, водившихся в огородике, кутёнок стал так толст и гладок, что очень коренасто смотрелся на своих рахитичных коротких лапках. Любя безоглядно только Ритку, спасённый пёсик понимал, что со всей стаей надо быть ласковым, пусть и не от такой души, как со смешной и тоже немного рахитичной коротконожкой – человечьим девочкой-щенком. Большой одноногий человек, вожак этой стаи, сегодня вроде в неплохом настроении, значит, самое время из невооружённого нейтралитета перейти если не к взаимо, то уж точно выгодной для него, собаки, симпатии. Пёс осторожно стал передвигаться в сторону Риткиного отца, сидящего на крыльце и оглаживающего свою вечно изнывающую от фантомных болей культю. Шажок – повиливание. Ещё шажок – ещё повиливание. Аккуратно. Чтобы не спугнуть благодушное настроение большого человека, не разъярить нечаянно. В глаза не смотреть! Большие грозные люди этого не любят. Это Ритке можно смотреть прямо в зрачок и вертеть хвостом, как пропеллером. С большими грозными людьми, особенно с такими странными мужчинами, лишёнными одной, а то и нескольких лап, надо очень осторожно! Личный опыт, полученный в суровом бездомном щенячьем детстве, был глубоко вытатуирован у пса на подкорке. Не говоря уже о том, что большая собака, согревающая, ласкающая, защищающая, из вкусно пахнущего пуза которой струилось тёплое молоко, если вцепиться в вентиль и потоптать рядом с ним лапами, исчезла из его жизни именно после того, как подошла, повиливая хвостом, на коварный ласковый зов, к такому же без одной нижней, опирающемуся верхними лапами на две здоровенные палки. До Ритки щенок любил только ту большую собаку, дающую подогретое молоко. Впрочем, эта любовь выветрилась из его сознания куда быстрее страха перед траченными эпидемией