Ричард Длинные Руки – оверлорд. Гай Юлий Орловский
при нем открыть школу, университет…
Он слушал, насупившись, а я, увлекшись, разворачивал грандиозную панораму переустройства и технического перевооружения Армландии, экономического взлета, ошеломляющего роста ВВП, почти поголовной грамотности, постройки парового двигателя, что будет и воду качать, и шахтерам помогать, а потом и по железнодорожным рельсам потащит тяжелые составы с природными ископаемыми и доблестными войсками Христа…
Когда я не то чтобы устал или захлебнулся слюной, но умолк на мгновение, он хмыкнул и спросил хмуро:
– Ты в самом деле веришь, что это осуществимо?
– Голову даю на отрез!
– А как отрезать, – возразил он резонно, – если уйдешь в другой мир? Но я спрашивал о другом. Ты уверен, что кто-то, кроме тебя, все это даже поймет, а не то что воплотит?
Я прикусил язык. Сверкающий огонь на какое-то время померк, словно тяжелые мрачные мысли вошли в огненный мир пламенной души. Я перевел дыхание и буркнул расстроенно:
– А как иначе?
Он ответил сухо:
– Ты знаешь как.
– Не пойдет, – отрезал я твердо. – Я хочу в свой мир.
– Знаю, – ответил он. – Господь всем дал свободу воли. И даже таким, как ты. Не понимаю, правда, зачем. Ты же сам не знаешь, чего хочешь.
– Знаю, – возразил я.
– Чего?
– Лежать на диване, – ответил я зло. – Ни хрена не делать. Ни за что не отвечать. С добродетельными женщинами не связываться, а только с теми, что попроще… Правда, они все это учли, так что теперь они все проще некуда. Никаких друзей, а только приятели и собутыльники. Жить легко, никаких обязанностей, а значит – стрессов! Нервные клетки не восстанавливаются. Я и так хорош, принимайте меня таким, какой я есть. У нас даже содомия разрешена… чтоб не конфликтовать и беречь нервы.
На его огненном лице, где нет выразительных черточек, проступило сильнейшее отвращение. На какой-то миг его перекосило так, что я испугался, вдруг взорвется, но, к счастью, у Тертуллиана была бурная молодость и загулы в знаменитых римских оргиях, удержал кипящую плазму под контролем, она медленно и трудно собралась в прежние очертания человеческой фигуры.
– Ричард, – прорычал он, – ты… нет, я не стану тебя удерживать. Ты в самом деле пришел из такого сладко-омерзительного мира, что просто удивительно, как долго сумел продержаться в благородстве и чистоте души! Для тебя это было потруднее, чем аскету простоять тысячу лет на столбе!
– Да уж, – согласился я, – не спорю.
Глава 8
В покоях после его исчезновения стало мрачно, я прошелся вдоль стен и добавил масла в светильники. Слабый оранжевый свет с трудом разгонял тьму и сумрак. Из нижнего зала доносится привычный довольный рев двух десятков мужских голосов, на мой этаж поднимаются одуряющие запахи жареного мяса и пахучих листьев, в которых готовят ягнят и целых баранов. Я смутно подивился, как это могут вот так целую зиму. Потом вспомнил, что некоторые ухитряются всю жизнь на диване, не выпуская телевизионного пульта, и все нормально, все по-мужски.
Пока