Вкус невинности. Роксана Гедеон
сегодня.
–– Я тоже рад, Адель. Рад, что встретил вас.
На миг ему стало жаль ее и стыдно за себя, но, взглянув на нее, он еще раз поразился: до чего же она красива! Зачем отказываться от нее, если она может быть его? Он не причинит ей зла. Да и ему самому так нужен кто-то. Хотя бы на время.
Госпожа Эрио и барон де Фронсак уже несколько минут стояли на лестнице в молчании. Гортензия видела, что молодой граф де Монтрей целовал Адель. Смятение было в ее душе. Не меняясь в лице, она повернула голову и произнесла:
–– Похоже, господин де Фронсак, вашему племяннику больше по вкусу моя маленькая Адель.
Барон пожал плечами.
–– Не беспокойтесь по этому поводу, дорогая графиня, мне это безразлично. Вы или Адель – не имеет значения. В любом случае я отблагодарю вас со всей щедростью, не сомневайтесь в этом.
4
Наступила ночь.
Гортензия с помощью горничной освободилась от тяжелого бархатного платья и сто раз провела щеткой по волосам – это было ее непременное правило. Служанка зажгла розовую лампу над мягким креслом, распахнула окно, чтобы было прохладнее, и госпожа Эрио в белоснежном пеньюаре, с убранными на ночь под кружевной чепец волосами, села, чтобы просмотреть перед сном несколько открыток с видами ее родной далекой Мартиники. Так она делала всегда. Но сегодня мысли путались – и от усталости, и от того, что она не знала, как быть с Адель.
Барон де Фронсак обещал ей двадцать тысяч франков. Немалая сумма. Это позволит покрыть все долги, развязаться с кредиторами, да еще кое-что останется. Правда, для этого придется отдать ребенка этому молодому развратнику, графу де Монтрею, – он явно увлекся Адель. Ах, честное слово, Гортензия тысячу раз предпочла бы, чтобы этот аристократ не встретил это дитя и удовольствовался бы ею, матерью, – это избавило бы ее от угрызений совести и головной боли.
Адель ничего не понимает. Она смотрела на графа влюбленными глазами. Ее, похоже, даже не надо будет уговаривать – она все отдаст ему сама. Если ее чувство глубоко, она потом будет страдать. Разочарование будет очень горьким. Ведь этот молодой мерзавец ничего, кроме похоти, и в мыслях не имеет. Он бросит ее, рано или поздно, и женится на какой-нибудь девственнице, равной ему по знатности и состоянию. Адель будет просто использована, чтобы доставить удовольствие графу, его дядюшке и его матери. Можно ли такое позволить?
Но, с другой стороны, разве у Адель есть иная судьба? Если рассуждать здраво, то граф – вовсе не худшая кандидатура. Гортензия знала, каковы они бывают, эти мужчины – грубые, агрессивные, эгоистичные, подчас даже жестокие. Эдуард по крайней мере внешне выглядит воспитанным человеком. Адель по-настоящему увлекла его, может, он даже влюбился. Да-да, без сомнения, он еще из лучших. Что плохого, если он первый откроет ей глаза? Ведь у нее все равно нет иного пути, кроме того, что был у Гортензии. Кроме того, он ведь может надолго оставить ее при себе, и тогда девочке гарантированы долгие годы жизни в роскоши и довольстве. Не иметь долгов, не дрожать, что кредиторы вот-вот начнут