Ключик. Галина Чередий
этого мужчины, да и вид его спины не способствовал ничему, кроме мыслей о том, что нужно избавить его от боли как можно быстрее. Но сейчас, когда Сеймас сидел к ней лицом, со скомканной в районе паха простыней, до Эммы вдруг дошло, что она находится в комнате один на один с огромным обнаженным мужиком. К самому факту присутствия рядом голых представителей противоположного пола Эмма уже привыкла за эти дни, и даже такая вещь, как нагло демонстрируемая эрекция, ее уже почти не смущала. Но вот прямо сейчас наедине с лейтенантом она почему-то была шокирована степенью интимности момента. И то, что этот самоуверенный самец попросил ее отвернуться, сказало ей о том, что, видимо, и для него все несколько необычно. Совсем некстати вспомнилось, что как раз с Сеймасом ей ни разу встречаться в душе и не случалось. Он будто бы нарочно старался не пересекаться с девушкой в такие минуты. Эмма, резко отвернувшись, стала суетливо копаться в сумке, непонятно что выискивая и ощущая, как жар от вспыхнувших щек предательски расползается во все стороны. Наверняка сейчас ее уши пылают, да и по шее распространился непрошенный румянец. Но хуже всего было то, что, стоя спиной, Эмма не могла избавиться от воспоминания о том, как выглядел торс этого пугающего мужчины, широченные плечи, его мускулистые бедра и длинные сильные ноги. Даже видение сжатой в кулак руки, удерживающей простынь… в таком месте почему-то рождало в теле какие-то пугающе порочные ощущения. И на краткий миг в мозг даже просочилась абсолютно неуместная мысль, что она понимает Пич, которая, несмотря на обилие вокруг таких роскошных и явно не уродливых мужчин, все же сохнет по лейтенанту. Эмма тут же не на шутку испугалась такого развития собственных размышлений и почти остервенело стала гнать их прочь. Но не то чтобы они и правда ушли.
– Я готов! – проскрипел Сеймас. – Можешь начинать играть в медсестру.
Господи, почему ей в его словах слышится какой-то двойной смысл, вгоняющий ее в еще большую краску? Как же хорошо, что лейтенант уткнулся лицом в подушку и не видит, как у нее трясутся руки, и лицо, скорее всего, напоминает цветом вызревший на солнце томат. Эмма посмотрела на израненную спину Сеймаса, и тут же смущение стало стыдом, выметая все дурацкие непонятные мысли. Лежащему перед ней человеку просто была нужна помощь, а она тут позволяет себе думать черт-те что!
Эмма осторожно распечатала упаковку и покрыла всю поврежденную поверхность специальным обеззараживающим и размягчающим корки тканым материалом, как можно нежнее распределяя его.
– Смелее, Джимми. Та хрень, что ты заставила меня глотнуть, кажется, реально работает. – Судя по голосу, Сеймас уже слегка «поплыл». – Давай поскорее покончим с этим.
– Я стараюсь делать все, как мне объясняли. И я не заметила, чтобы вы куда-то сегодня опаздывали, так что не собираюсь делать больно, излишне поторопившись, – возразила Эмма.
– Да ладно, а то, ты думаешь, я не видел, как ты на меня глазами сверкала всю неделю. Наверняка фантазировала о том, как прикончишь меня, расчленишь труп, а куски разбросаешь с геликоптера.
Да, похоже, в санчасти ей дали