9 подвигов Сена Аесли. Андрей Жвалевский

      – Ты не волнуйся, – успокоил его Бальбо, – на фоне твоей титанической фигуры эпизодических персонажей никто не заметит.

      – А вот я волнуюсь! – завопил Сен. – Моя «титаническая фигура», в отличие от «эпизодических персонажей», просто зазевалась и схлопотала хочугу. Все остальные «подвиги» совершала она, как я ни сопротивлялся…

      Глаза Бальбо привычно затуманились.

      – Герой, благородно предоставивший право первого удара врагу, получивший смертельное ранение и, невзирая на это, сопротивлявшийся до победного конца. Это достойно моего пера!

      Уточка сползла вниз, встряхнулась и снова начала восхождение.

      – Но послушай, – устало сказал Сен. – Даже если бросаться с голыми руками – героизм, я ведь делал это под влиянием хочуги. А если бы я белены объелся и принялся на всех бросаться, это тоже был бы подвиг?

      – Не веришь мне, – голос Бальбо дрогнул. – Ладно, Свин. Но словарям-то ты веришь, я надеюсь?

      – Да, конечно, – неуверенно сказал Аесли, чувствуя подвох.

      Рюкзачини открыл толковый словарь Близа и прочел:

      – «Подвиг – героический, самоотверженный поступок. Героизм – отвага, решительность и самопожертвование в критической обстановке. Самоотверженный – жертвующий своими интересами ради других, ради общего блага. Поступок – решительное, активное действие в сложных обстоятельствах…»[68]. Продолжать? И ни слова про хочугу или белену! Герой, он и есть Герой, чего бы он ни объелся.

      Аесли был убит. По всем энциклопедическим критериям его безумные действия и впрямь являлись подвигами.

      – Есть, конечно, одна неувязочка, – неожиданно сказал Бальбо. – Герои не носят очков.

      – А я ношу! – воспрянул духом мальчик. – И поэтому…

      – …и поэтому мне придется пойти на компромисс с совестью летописца и исказить действительность. В книге у тебя очков не будет.

      Сену вдруг захотелось открыть рот, погрузиться в ванну с головой и лежать там, пока глицерин не заполнит его изнутри[69].

      Уточка вцепилась клювом в край ванны и принялась подтягиваться.

      – Продолжим? – потер руки Рюкзачини. – А не начать ли нам с трудного детства? Так, например: «С самых юных лет Великий Герой познал горечь нищеты и непосильного труда. Отец, грубый мужлан…»

      Мальчик отчетливо понял, чью именно лопоухую голову ему хочется погрузить в глицерин. Видимо, Бальбо тоже кое-что понял, потому что перестал декламировать, посмотрел на Героя, на рукопись и махнул рукой:

      – Эх, что с тобой поделаешь? Будь по-твоему! Я вставлю в повествование сцену, где герой танцует с юной куртизанкой. Романтическая линия книге не повредит.

      Героическая пластмассовая утка перевалила через бортик и заскользила мимо онемевшего Аесли по глицериновой глади[70].

Скачать книгу