Разум и чувство. Джейн Остин
в ее речи о нем. Она почувствовала, как много Эдвард значит для нее. Она верила, что уважение является взаимным, однако не была в этом абсолютно уверена. Она знала, что, если Марианна и ее мать что-то предполагают, в следующий момент они начинают в это верить, а затем надеяться и ждать. Она попыталась объяснить истинное положение вещей своей сестре.
– Я не хочу отрицать, – сказала она, – что я высоко ценю этого человека, что он мне нравится.
– Ценишь его! – негодующе фыркнула Марианна. – Да у тебя вместо сердца ледышка, Элинор. Скажи мне еще раз, что ты высокого мнения об этом человеке, и я тут же уйду из комнаты.
Элинор не могла не улыбнуться.
– Извини, – сказала она, – я вовсе не хотела тебя задеть, говоря так спокойно о своих чувствах. Поверь, они сильнее, чем могут показаться. Я действительно надеюсь на его привязанность, но не более того. Иногда я сомневаюсь, насколько сильна эта привязанность. И до тех пор, пока его чувства мне неизвестны, вряд ли стоит удивляться некоторой сдержанности с моей стороны. Сердцем я чувствую, что он ко мне хорошо относится, но кроме чувств следует рассматривать и другие аспекты. Он не является независимым. Мы не знаем, какие планы у его матери. Судя по некоторым случайным замечаниям Фанни, скорее всего, не следует рассчитывать на ее дружеское расположение. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что Эдвард и сам ожидает много проблем, если решит жениться на женщине, у которой нет ни денег, ни титула.
Марианна была удивлена тем, насколько их с матерью воображение опережает события.
– Значит, ты на самом деле не помолвлена с ним! – воскликнула она. – Тогда это скоро произойдет. Но из этой задержки следует два весьма положительных момента: во-первых, я не потеряю тебя так скоро; а во-вторых, у Эдварда будет больше возможности развить свой природный вкус и по достоинству понять и оценить твое любимое занятие, что является непременным условием твоего счастья. Ах, если бы он воодушевился твоими успехами настолько, что сам научился рисовать! Это было бы восхитительно.
Элинор сказала сестре правду. Она не считала, что ее отношения с Эдвардом зашли так далеко, как в этом была уверена Марианна. Иногда в нем появлялось что-то если и не означающее полное безразличие, то, во всяком случае, не обещающее ничего впереди. Сомнение в ее уважении, если, конечно, он это чувствовал, должно было поселить в его душе беспокойство, но вряд ли могло вызвать то удрученное состояние, которое его часто посещало. Скорее всего, истинная причина крылась в его зависимом состоянии, которое не давало ему распахнуть объятия любимой девушке. Она знала, что его мать никогда не старалась окружить его домашним уютом и не поощряла к созданию собственного дома, не говоря уже о ее тайных амбициях на его счет. Зная все это, Элинор не могла чувствовать себя легко и спокойно. Она не слишком полагалась на силу его привязанности и не считала, как ее мать и сестра, вопрос о своем будущем решенным. Более того, чем больше они оставались вместе, тем более сомнительной казалась