Приватир. Василий Сахаров
тёмно-синий китель, взял в руки указку и подошёл к стене, на которой висела карта совершенно незнакомых мне мест. Хотя в самом низу видно море, пролив и кусочек береговой черты с надписью «Rodos», это одна из бывших турецких провинций.
Командир полка начал говорить. Бекбулат встал рядом с ним и стал переводить его речь на русский язык. Это делалось для Никшича, Кары и меня, а Алтай и Алекс понимали Папастратоса, правда, не на все сто процентов, но смысл его слов выхватывали правильно.
– Господа наёмники, – полковник говорил и указывал на одно из поселений на карте, – для вас есть работа. Это развалины портового городка Бозбурун. К нам поступила информация, что в пятнадцати милях от него в глубь материка скопилась большая масса гражданского населения, которое мы просто обязаны вытащить из той дикости, в которой эти люди сейчас пребывают. Ваша задача произвести поиск, обнаружить лагеря беженцев, уничтожить военную силу поселений и сопроводить всех мирных граждан на транспортные корабли нашего флота. Погрузка личного состава ваших батальонов на десантные суда и высадка на берег назначаются на завтрашнее число, а на проведение всей операции вам выделяется трое суток. Приказ ясен?
Ожидая ответа, полковник прервался, в нетерпении похлопал указкой по ладони левой руки, и в тишине раздался вопрос Алтая:
– Каково количество мирных граждан и сколько стволов нам будет противостоять?
Вместо ответа полковник несколько надменно приподнял подбородок, смерил Алтая холодным взглядом и кивнул в сторону Бурова:
– Более конкретные данные получите у начальника штаба. Меня же интересует только одно: ясен ли вам приказ?
Мы подтвердили, что приказ ясен и мы готовы его выполнить. После этого Папастратос положил указку на стол и покинул комнату. Видимо, у него имелись более важные дела и всё, что он хотел нам сказать, было сказано.
Такой вот у нас работодатель, и за прошедший месяц я уяснил одно: полковник относится к нам как к людям второго сорта. Меня и других комбатов, суровых мужиков, повидавших в этой жизни слишком много крови и смертей, подобное отношение бесит. Но пока мы ничего не предпринимаем, поскольку как здесь дела вершатся, мы понимаем ещё не совсем чётко.
В унисон моим мыслям, вслед Папастратосу, который уже закрыл за собой дверь, донеслось какое-то забористое выражение на турецком от Алтая и прозвучали слова Никшича:
– Что за надменность, не понимаю. Ведь сопля соплёй, а туда же, аристократ…
– Прекратить обсуждать командование! – оборвал серба Буров. – Приказ доведён, мы готовы его выполнить, а остальное не важно.
– Да-да, – вторил его словам Бекбулат.
Кара искоса посмотрел на ставшего личным переводчиком Папастратоса наёмника, пожевал губами и сказал:
– Давайте к делу. У кого какие вопросы?
– Мирные граждане и стволы, – напомнил Алтай.
Начальник штаба заглянул в какие-то бумаги, лежащие перед ним, и начал