Хладнокровное предательство. Чарлз Тодд
боялась менять положение.
– Надо как-то вытащить вас отсюда. Вы меня понимаете? Если останетесь здесь, вы не доживете до утра!
– Прошу вас… не надо!
Ратлидж огляделся. Снег такой глубокий, а что под ним – неизвестно. Тащить ее на руках не получится.
– Здесь на много миль вокруг ничего нет – ни дома, ни сарая. И помощи ждать неоткуда, – с трудом сказал он. Ветер не давал дышать, высасывал из него силы, волю.
– Нет… я должна… должна… – Женщина безвольно опустила голову, как будто голова отказывалась работать как надо и подсказать ей, что же она должна сделать.
Ратлидж спросил:
– Вы ехали одна? В коляске, кроме вас, никого не было? А потом, когда вы перевернулись, никто не проезжал мимо?
– Да… я была одна.
– Сейчас я подниму вас. Постараюсь действовать как можно осторожнее, чтобы не причинить боли. Придется вам подняться на дорогу. Я вас поддержу. А потом посажу в машину…
Подумав, она кивнула и, скривившись от боли и напряжения, разогнула окоченевшие ноги. Потом положила руки Ратлиджу на плечи – он так и стоял на коленях, поддерживая ее. С огромным трудом им обоим удалось встать. Ратлидж боялся, что у женщины сломаны ребра, и потому не давил ей на плечи, а осторожно взял за руку. Ноги ее не слушались. Пришлось тянуть ее, тащить наверх. Хотя незнакомка сдерживалась, она несколько раз вскрикнула от боли.
Ратлидж оглянулся на свой автомобиль. Фары по-прежнему ярко светили, кругом было пусто и тихо. Как будто они на Луне! Здесь им никто и ничто не поможет.
Хэмиш, не умолкавший ни на миг, спорил с ним, понукал, торопил.
В конце концов ему пришлось обвить талию женщины рукой и толкать ее вперед – как девочку, с которой отец танцует, поставив ее ножки себе на туфли. Она напоминала куклу, лишенную собственной воли, но вместе с тем тяжелую и неуклюжую. Недолгий путь до машины вымотал их обоих. Женщина прикусила губу до крови, по подбородку ее потекла темная струйка. Она изо всех сил старалась не плакать.
Как только они очутились на дороге, Ратлидж ненадолго отпустил ее, чтобы проверить, может ли она стоять самостоятельно. Она зашаталась, и все же ей удалось не упасть. Ратлидж достал из автомобиля термос, отвинтил крышку и налил ей горячего чая. Крышку пришлось поднести к самым ее губам. Руки у нее так сильно дрожали, что она только расплескала бы драгоценную жидкость.
Первый глоток ее словно обжег, она дернулась, хотя чай был совсем не горячим. И все же ей удалось проглотить немного сладкого чая, который согрел ее и оживил. Правда, дрожь не прошла. К сожалению, усилилась и боль.
Ратлидж взял пустую крышку, закрыл термос и поставил его на прежнее место – себе в ноги. Стараясь не коситься в то место, где всегда восседал Хэмиш, он нащупал на заднем сиденье плед. Вернувшись к пострадавшей, спросил:
– Вы доберетесь до машины?
Но женщина оглядывалась назад, в темноту.
– Там мой конь… надо что-то сделать… я вижу его.
– К сожалению, конь