Быть бардом непросто. Ольга Мяхар
уходишь? – Сверкающие голубые глаза глядят расстроенно.
– Да! – даю себе приказ не орать. Спокойнее, спо-койнее.
Еще немного, и я наконец-то уеду и, если мне повезет, никогда больше эту заразу не увижу. А если очень повезет – местная нежить по достоинству оценит красоту и происхождение светлого и схомячит его быстро, с чувством и вдохновением. Небось не каждый день такой десерт ныряет в болото. Еще к тому же и добровольно.
– А я? – спрашивает Аид с таким обиженным выражением лица. Если бы уши были длиннее, он бы их точно в стороны развел.
Нервно дергаю своими:
– А ты нет.
– Ты же хотел посмотреть, как я охочусь! – напоминает с надеждой.
Ему не сто сорок, а четырнадцать. Я в этом просто уверен. Чего это он так на меня смотрит? Взрослые должны вести себя иначе. А этот… все больше скатывается на уровень ребенка. И, что интересно, это происходит только при общении со мной. С любым другим – взгляд голубых глаз тут же становится ледяным, цепким, тембр голоса снижается; меняются поза, движения. Короче, я, разинув рот, наблюдаю превращение мокрой болонки в супер-пупер эльфа! Повелителя местных топей! Тьфу, смотреть тошно.
– Перебьюсь. Надеюсь, все закончится быстро, и ты будешь вспоминать свою охоту в больничке, на кресле-каталке, управляя ее колесами одной рукой и одной ногой.
– Добрый ты.
– А то!
Так. Это взял, это взял. О, носок нашел.
– Ну бывай.
– Не-э-эт!!!
Я застываю как вкопанный. Лицом к двери. На мне кто-то повисает, глухо рыдает и всхлипывает. Тонкие, но очень сильные руки обвивают талию, не дают сдвинуться с места.
– Это сейчас… что было? – спрашиваю ошарашенно.
– Не пущу! Пропадешь! Один-то-о-о.
Меня медленно, но упорно тащат обратно в комнату. По инерции иду, все еще удивляясь. Уши опускаются в стороны, глаза – по медяку, сердце вырывается из груди, напуганное выделенной организмом дозой адреналина.
– Вот. Садись сюда.
Вздрогнув, плюхаюсь на лавку. Он устраивается рядом и довольно на меня смотрит.
– Эм-м. Ты как себя чувствуешь? – щупаю его лоб.
Аид довольно жмурится, утыкается в мою ладошку.
Я понимаю – он псих. Стосорокалетний псих.
– Отлично. Только не уходи, – просит тихо.
– Почему? – тоже перехожу на шепот.
Мама говорила, что с психами лучше не спорить. Лучше сразу убить.
– Ну мне будет одиноко. – В ответ получаю крайне доверчивый взгляд.
– Тебя били?
– Кто?
– Селяне. Ну мало ли, староста зашел и врезал по башке поленом, пока я за водой ходил. Вот ты и дергаешься теперь.
– Нет. – Опять вздох. – Не били. Не уходи, а? Я сегодня быстренько нежить прибью, и мы дальше вместе поедем.
Задумчиво на него смотрю.
– Ты еще слаб.
– На нежить меня хватит.
Знаете… за меня еще никто и никогда не цеплялся. Обычно все ругали, пинали, бросали, предавали,