Желание верить. Виталий Вавикин
написанного на шестой странице)
Впервые за долгие годы я плачу. Я не смогу жить с мыслью о том, что Бериллий нашел свою смерть на костре для еретиков, а я смотрела, как он горит, и ничего не сделала. Если бы сейчас можно было вернуться назад, рассказать ему обо всем, предупредить, умолять, если будет нужно, чтобы он спасся, сбежал туда, где люди будут более мудры, где его оценят, где его знания принесут благо! Если бы сейчас проникнуть мимо спящей стражи к нему, упасть на колени к его ногам! Неужели я могу сделать только это?
О мудрый Люций, прости меня! Ты можешь обвинять меня, но помни, я служу во благо людей. Прости, если оказалась недостойной ученицей. Прости, если поняла твои слова неверно. Прости за своеволие, но время не оставило мне другого выбора. Прости и, если можешь, выслушай меня. Я была на улице. Я видела глаза людей, наполненные страхом, и страх этот несем мы. Теперь я понимаю это. Ты всегда учил меня, что жизнь людей превыше всего, и я старалась следовать этой истине. Не отступлю я от нее и сейчас.
Теперь я знаю, что чувствовал Бериллий, находясь в заточении. Я не боюсь смерти, ибо не считаю себя виноватой. Я должна была спасти Бериллия и должна была остаться и понести наказание. Спасибо тебе, Люций, что позволил провести последние дни в темнице Бериллия. Я вспоминаю о нем и вижу его свободным. Помнишь, как ты познакомил меня с ним? Сейчас я думаю, что это не было случайностью. Кто как не я мог исполнить твои мудрые планы, о учитель. Мы живем во благо народа. Теперь я как никогда понимаю эти слова. Верю, что не разочаровала тебя.
Навеки верная тебе. Твоя ученица…
Люций отложил затянутый в красную кожу потертый дневник и подошел к окну, глядя на беснующиеся толпы людей внизу. Казнь смелой женщины, спасшей от неминуемой смерти великого лекаря, переполнила чашу терпения. Скоро обезумевшие люди ворвутся в покои, чиня самосуд над тиранами, свергая пережитки прошлого. А после, когда радость от долгожданной свободы перестанет кружить голову ликованием, начнется новая эра правления, где гонения на науку сменятся научными достижениями и открытиями, но, к сожалению, это время наступит еще очень не скоро и много светлых умов падет за свои идеи.
Дверь в покои Люция затрещала под тяжестью навалившихся на нее тел.
«Наша жизнь не принадлежит нам. Наша вина лишь в том, что мы пытаемся служить во благо людей».
– Ты все правильно поняла, моя девочка, – произнес Люций, глядя в голубое небо, а секунду спустя толпа обезумевших людей ворвалась в его покои.
История двенадцатая. Утроба
Двери монастыря закрылись, оставив за спиной Риты и Константина декабрьскую вьюгу. До нового года оставалась пара дней, но церковная елка была уже наряжена. Она стояла в центре просторного помещения, окруженная подсвечниками и молчаливыми иконами.
– Здравствуйте! – матушка Ольга раскинула руки, заключая в объятия