Звёздное скопление. Сэй Алек
переходили в украшенный свежей зеленью деревьев тянущийся вдаль частный сектор, с парками и аллеями, за которым, подобно крепостной стене, возвышались склады. За ними шло огромное поле космопорта, с вышками диспетчеров, башнями генераторов защитного поля и лазеров ПКО, кораблями, занятыми загрузкой-выгрузкой, кафешками и прочими местами некультурного досуга для прибывших ненадолго экипажей. А за космопортом, в зелени травы и леса, уже далеко, но вполне различимо, так, что было ясно, что это за исполинские сооружения, виднелись две громадные, облицованные белоснежным, блестящим на солнце материалом, пирамиды. Над той, что побольше, как раз в этот момент проплывал заходивший на посадку небольшой корабль – если не ошибаюсь, Каррак-класса.
– Уф, – выдохнул я в восторге, прогоняя оцепенение. – Какая жизнь без пирамид? Выйду на пенсию – стану мумией.
– Заседание синклита через пять минут, – донесся из динамиков голос Романа.
– Спасибо, – ответил я. – Сейчас иду.
Еще раз глянув в «окно», я покачал головой в полном восторге, прошел к бару и налил в два стакана коньяку, примерно на палец. Я толщину имею в виду, а не длину. Затем быстро проследовал в приемную и протянул один из стаканов своему флигель-адъютанту.
– Давай, – выдохнул я. – За успех нашего безнадежного предприятия.
– Мне не…
– Это приказ. – Я всучил Ромке его порцию, мы чокнулись, и я выпил, совершенно не ощутив вкуса напитка. Нервы, наверное.
После приема пяти капель я сдал своему секретарю планшетник и быстро пошел к яйцу связи. Ну а что? Пью я для запаха, дури своей хватает.
Морда у Черикаевой была из себя вся замученная-замученная, будто бы она всю ночь вагоны разгружала. А потом еще и от хозяев вагонов драпала. Ну дык если наглость – это второе счастье, то жадность – натурально вторая глупость. Не фиг было на себя три должности тянуть: денег ей восхотелось, вы гляньте. Взрослая баба, дважды замужем была, дочка уже совершеннолетняя, а силенки свои рассчитать так и не может. Зато гонору-то…
Отвлекшись от созерцания физии нашей дукса и мысленного злорадствования, я окинул взглядом зал синклитских заседаний. Ничего так, простенько, но со вкусом. Слабо освещенное подковообразное помещение без окон, с одной дверью, ведущей с полуовальной, мощенной гранитом площадки внизу (не иначе послов всяких там выслушивать и прочие доклады) куда-то наружу, стены мраморные (интересно, нарисованные или все же настоящие?) с умеренной позолотой, ложи синклитиков, напоминающие театральные балкончики, сами синклитики, подсвеченные каким-то разлитым в воздухе светом, источник которого остался мне непонятен, и, собственно, все. Впрочем, а чего еще ожидать-то? Конференц-зал, е-мое, для узкой группы лиц.
– Рада, что вы к нам присоединились, синклитик Киндяшков, – желчно произнесла Ленка, едва я залез в капсулу связи и изобразил из себя смерть Кощееву.
– За двадцать секунд до начала заседания, дукс. – Кивнув ей, я изобразил вежливую улыбку. – Опоздания