Рецепты долголетия. Жемчужины медицины Востока и Запада. Савелий Кашницкий
веков. Но из переведенных текстов «Книги пирамид» известно, что в погребальном ритуале эпохи Древнего царства соблюдалось правило: почившего фараона дозволялось сопровождать только, находясь по бокам саркофага, – ни сзади, ни спереди никого не должно быть.
Сегодня, как известно, медики не располагают единым бесспорным критерием смерти: ни остановка дыхания, ни прекращение сердцебиений, ни остекленение зрачков, ни даже затухание колебаний электроэнцефалограммы еще не гарантируют того, что пациент не впал в кому или летаргический сон.
Разграничение жизни и смерти весьма условно, а с развитием медицинских технологий становится еще более зыбким. В печати сообщалось о смерти американского солдата, раненного во Вьетнаме. Через четыре часа после констатации смерти он очнулся в морге. Можно вообразить, сколь приятным было соседство с окоченевшими трупами.
Не зря сегодня разделяют клиническую смерть, когда прекращаются жизненные функции, и абсолютную, когда выполняющие эти функции клетки погибают.
Вероятно, индикатор радиоактивности способен стать объективным и достоверным регистратором конца земного пути и избавить врача от тяжелых сомнений.
В свете полученной информации несколько изменяется взгляд на опасность некоторых профессий. Ясно, что хирурги, их ассистенты, медсестры, сиделки возле тяжелых больных могут подвергаться облучению в высоких дозах.
Один из членов научной группы проводил обследование работников скотобоен. Выяснилось, что практически все они злоупотребляют спиртным. Водка, как известно, частично помогает выводить радионуклиды из организма. Срок жизни представителей этой профессии отнюдь не велик, частая причина смерти – рак крови.
Я задал ученым дилетантский вопрос: если взять колонию железосодержащих бактерий (имеются ведь такие), сориентировать их в магнитном поле, потом уничтожить всех разом (допустим, каким-то ядом), излучения от погибших микроорганизмов, сложенные вместе, окажутся страшным оружием?
Медики взволнованно переглянулись. Потом один из них заметил: «Только давайте договоримся, это вы сказали, а не мы». Я понял, что, кажется, попал в точку.
Разумеется, цензура, обязательная в то время для всех газетных материалов, затормозила мой репортаж. Что изменилось за четверть века в этом научном направлении, не знаю. Больше о подобных экспериментах мне слышать не доводилось.
Но с того давнего дня я для себя уяснил: легкой «пересадки» из одного мира в другой ждать не приходится. Ядерный реактор, спрятанный под черепной коробкой каждого живущего на земле, перед уходом должен разрядиться.
По ком звонит колокольчик?
«Не дай мне Бог сойти с ума», – молил Пушкин пощады у Всевышнего. Возможно, он не знал, что сумасшествие – еще не худшее, что может быть уготовано человеку. Страшней – проснуться в гробу. Принято думать, что это редчайший случай, связанный с грубой ошибкой медиков, неправильно констатировавших