Достучаться до звёзд: сборник фантастических рассказов. Коллектив авторов
Кипра беспомощно сжал кулаки. Стиснул зубы. Неужели перевозчик Харон пригнал свою ладью к вратам его дворца? Но почему так рано? Почему дочери Ананке так жестоки? Неужели его нить Судьбы так коротка?
– Нет! Мне ещё рано умирать! Я не доделал главного! – воскликнул Пигмалион.
И сразу стало легче. Незримые оковы спали. Скульптор сглотнул. Вытер покрытое морскими брызгами и бисером пота лицо. Вернулся в мастерскую, где копошились слуги, где, укрытая покрывалом, стояла ОНА – статуя, лучше которой ещё никогда не выходило из-под его резца. Он чувствовал, что в фигуре из мрамора сосредоточилось всё его мастерство, его талант, понимание мира, Гармонии и Красоты. Изящные линии тела, прелестные черты лица… Осталось только довести работу до ума. А после не страшен и сам Аид.
Пигмалион взялся за резец. Привычным движением сжал рукоять молотка. Шагнул к статуе. Сорвал покрывало. И замер, не в силах пошевелиться.
С невысокого пьедестала на скульптора смотрела божественно прекрасная женщина, красотой своей не уступающая великой Афродите. Казалось, изваяние дышит, что оно вот-вот заговорит.
Пигмалион, ослеплённый красотой своего творения, попятился назад. Руки опустились. Инструменты с грохотом упали на пол.
Он всё-таки успел.
Скульптура была идеальна. Прикосновение металла только разрушило бы очарование и первозданную красоту женщины, рождённой из мрамора.
Воистину, это лучшее его произведение.
Ваятель опустился на покрытый меловыми разводами пол. Долго смотрел на своё творение, впитывая в себя его красоту и соразмерность. Заглядывавшие в мастерскую слуги понимающе кивали и тихо удалялись. Лишь старая подслеповатая кухарка осмелилась потревожить Пигмалиона.
– Кушать подано, господин.
– ВОН! – царь Кипра вскочил на ноги. – Все вон!
Слуги в страхе разбежались, а ваятель снова опустился на пол. Подтянул к груди колени, упёрся в них подбородком и снова уставился на холодный камень:
– Да, это моя лучшая работа. Само совершенство.
В ту ночь Пигмалион долго не мог заснуть. Молча сидел у ног статуи, думая о прожитых годах и своём одиночестве. У него никогда не было ни друзей, ни любимой, той единственной, которой можно доверить всё, которая не рассмеётся в лицо, не назовёт пустым, витающим в облаках мечтателем. Он не знал, что такое любовь.
Мать умерла рано. Он почти не помнил её. Отец же и слышать ничего не хотел о каких-то чувствах. По его мнению, взять можно было всё. Вопрос только в цене. А любовь, дружба… Пустой, никому не нужный хлам. Так и воспитывал сына.
И вот теперь он, любимец богов и всей Эллады, искусный ваятель и царь Кипра, одинок.
Хотелось завыть.
Пигмалион сжал зубы. Заиграл желваками. Боги лучше знают. Место каждого предопределено, и восставать против Судьбы глупо. Ей покорны даже олимпийцы.
Но как всё же хотелось найти вторую половинку. Ту, которая поддержит, согреет и поймёт. Будет