Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя. Владимир Поселягин
запасы, оружие, даже сапоги пришлось скинуть, когда меня на дно тянуло.
– Ты не русский?
– Да русский я. Во Франции жил с родителями, отец офицер штаба, служил под командованием Деникина. Когда меня пригласили работать на одну страну, я согласился.
Сказал я с намеком, что работаю на немецкие спецслужбы. Похоже, священник это понял, поэтому спросил на немецком, но выяснив, что я его не понимаю, уже на английском:
– Кто вас встречает?
На это я отвечать не собирался, что и сказал на плохом английском:
– Не имею права говорить!
Священник поднял брови и сказал:
– Ваш английский оставляет желать лучшего!
– Никогда им не интересовался! Я во Франции жил.
Немедленно последовал вопрос уже на французском языке, причем плохом, я с трудом его понимал:
– Как же ты оказался почти в ста километрах от Бреста, если тебя выбросили именно там?
– Где меня сбросили, там я и оказался, в этих болотах полно всяких гадов, а я ненавижу змей.
– Вы действительно хорошо говорите на французском языке, значит, штурман ошибся. Вас сбрасывали ночью?
– Да, в три часа!
– Что-то мы не слышали ночью гудения моторов!
– Не знаю, меня сбросили с пяти тысяч метров, и я долго планировал, был сильный ветер.
– Вполне может быть! Нам надо проверить, какое у вас кодовое имя?
Неся всякую чушь, я в то же время напряженно обдумывал свое положение, выискивая возможность свалить от них. Подумав, назвал священнику первое пришедшее мне в голову слово.
– Как-как? Квазимодо?
– Да!.. Извините, конечно, а не пора ли меня покормить? А то уже со вчерашнего дня ничего не ел, как покормили на аэродроме, так и хожу голодный!
– Да-да, конечно. Янек… – И что-то сказал парню, одетому в нашу форму. После чего тот на чистейшем русском пригласил меня в дом. Священник за нами не последовал, а остался во дворе с тем мужиком, что меня привел.
– Давай проходи и садись, – сказал поляк и показал рукой на стол с едой, около которого хлопотала молодая полька. Я уже представлял себе, как небрежно присаживаюсь за заставленный всякими вкусностями стол и аккуратно кушаю. Но тело внесло свои коррективы, очнулся я, когда вылизывал тарелку от супа. Рыгнув, поставил ее на место и, схватив кровяную колбасу, прикусывая хлебом, взглядом шарил по столу в поисках еще каких-нибудь вкусняшек. Рядом стояли хозяева и с ошарашенным видом наблюдали за мной. Священнику я сказал правду – действительно не ел со вчерашнего дня. Жуя, спросил у поляка, почему он в форме Советов, на что последовал незамедлительный ответ: «Привыкаю», – больше мне от него ничего добиться не удалось. После плотного обеда меня отвели в комнату, где стояла кровать. Раздевшись, я взобрался на нее и напоследок заметил, что мой комбез поляк отдал хозяйке.
Проснулся я от сильного давления мочевого пузыря. Встав, осторожно вышел в главную комнату – рядом с дверью сидел на стуле Янек и тихонечко