Черный дракон. Елена Коровина
Каретникова, – ответил Борис, демонстрируя полное равнодушие к предмету бывшей страсти. – Мы с ней в институте учились. Так – учебный романчик. Знаешь, как она меня назвала – Страшное Горе! Ну как после этого общаться?
Виктория закусила губу. Дура-девчонка! Какое же этот мальчик – горе?!
– Да ты у меня – Самое Большое Счастье! – выдохнула она.
– Потому я и живу с тобой! А не с какой-нибудь дурой! – промурлыкал Боренька.
Ну точно – кот Борис. Котик. Котёночек. Надо будет этому котёночку завтра новый костюмчик подарить. Видела вчера в «Эмпорио» – бутике Армани у «Площади Революции».
Вот только мысль о костюмчике не выбила из головы Виктории упоминания об аграфе. Уже на следующий день она, как смогла, порасспросила Бориса. И выяснилось следующее. Об аграфе как-то упомянула бабушка этой самой гёрл – старушка преклонного возраста. Борис, не удержавшись, спросил – а что это такое? Варвара Петровна объяснила. Ведь в то время она очень хорошо относилась к поклоннику внучки. И даже часто нахваливала его перед Ринкой. Потом, спохватившись, бабуля сказала, что когда-то давно об аграфе ей рассказал дед. Сама, мол, она такой брошки-заколки не видела. Вот только проницательный Борис понял, что бабуля лукавит – заколка где-то в доме. Жаль, что Ринка тогда не заинтересовалась старинной драгоценностью. Да она вообще ни о чём, кроме Бориса, тогда и не думала, прилипла, как кошка. Ну и не вышло разговора с бабулей. А теперь-то бабки уже нет. Померла. А Ринка своими историями семейными никогда не интересовалась. Варвара Петровна даже обижалась – говорила, что и внучке, и дочке, матери Ринки, на свои корни наплевать. Что она напишет историю рода и отдаст какой-то своей старой подружке. И вот когда она, Варвара Петровна, помрёт, тогда подружка Ринке тетрадку отдаст. Будет читать внучка и слезами обливаться.
– Выходит, есть какая-то семейная история… – задумчиво протянула Виктория.
– Есть. Точно. Стоило только на бабку Варвару взглянуть. Порода. Аристократка, наверное. Я тогда хотел насчёт старинных драгоценностей поразузнать. Но не пришлось. А знаешь почему? – Борис шаловливо и обольстительно сверкнул очами. – Тебя встретил. Ты – моя самая большая драгоценность. У меня же ничего нет – только ты!
Обычно после таких взглядов в душе Виктории поднимался вихрь – что же подарить этому прекрасному мальчику за такие его взоры, от которых сердце замирает сладко, а потом начинает бурно гнать кровь по венам? И тогда кажется, что ты ещё действительно молодая, не пора ещё в тираж…
Ночью, проводив Бореньку на дискотеку (не держать же мальчика около себя, но и не плестись же туда, где сразу станет видна их разница в возрасте?), Виктория вынула заветное кольцо.
Её чудовище, спавшее в ночи, потянулось и улыбнулось хозяйке. Улыбка была жутковатой, но вполне мирной. Даже странно, что поначалу на неё было боязно смотреть. Но Виктория уже давно знала, что кровавая личинка вела себя на кольце вполне примерно. Больше того, стоило надеть кольцо, как день проходил на удивление удачно.