Гнездышко мелких гадов. Светлана Алешина
проходи в комнату, там тоже все супер, – с некоторой иронией произнес Губин.
– Ой, да у вас здесь просто рай! – восторженно воскликнула Наташа, проходя мимо безучастной Лавриненко в комнату.
– Эдем материального благополучия, – сострила Антонина наконец, отлепилась от косяка и со вздохом проследовала на кухню, открывая по пути пачку дорогих сигарет.
За ней прошла Маша с пакетом, принесенным Варданяном. Она принялась выкладывать продукты и выпивку на стол.
– Вы что, с ума сошли – на Рождество приглашать этого барана с его шлюхой? – понизив голос, спросила Лавриненко. – Зачем он тут сдался?
– Ой, ну… – растерялась сразу Маша. – Ну не говорить же ему было, что мы не хотим его видеть! К тому же он всегда такой щедрый, такой милый. Вон видишь, сколько всего принес!
– Только этим он и славен, наш армянский рыцарь гор, – как стихи, продекламировала Лавриненко.
Тоня была несколько высокомерной особой. Это качество, унаследованное от матери, подогревалось еще и высоким материальным уровнем, а также тем обстоятельством, что она заканчивала факультет иностранных языков в университете, уже работала переводчиком и относилась к друзьям, «господам экономистам», чуть свысока, считая себя гуманитарием, а значит, лицом более высокого разряда.
– Вы словно не понимаете, что этим он хочет купить вашу дружбу. А вот это все, – Тоня показала на продукты, – мы и сами легко могли бы купить. И какой стандартный набор, боже мой! Сразу видно, что у человека ни ума, ни фантазии.
– Да хватит тебе ворчать! – отмахнулась беззлобная Маша. – Пришли и пришли. Сидят, не мешают.
– Ладно еще Варданян, в нем хоть шарм какой-то есть, весьма, правда, сомнительный, – продолжила язвить Антонина. – Но эта крашеная выдра – просто кошмар какой-то! Где он ее подцепил?
– В парикмахерской, по-моему, познакомился.
– За версту видно.
– А что? По-моему, неплохая девчонка. Добрая.
– Ага, шлюха, – вздохнула Лавриненко. – И вкуса нет совсем. Оксана и то лучше, хоть и из деревни.
– Ой, да наплюй ты на все это! Сама себе праздник портишь.
– Из мужчин, кстати, никого интересного не намечается? – спросила Антонина.
Маша застыла на месте, удивленно взглянула на Лавриненко.
– Мужчин? Ну… Я не знаю… Сергей с Димкой придут. Ювеналий…
– Первые два совсем неинтересные типы. А Ювеналий – это что, тот самый… урод церковный?
– Ну да, – прыснула Маша в кулачок. – Только зря ты так, он хороший парень.
– Ну, в принципе получше, чем первые два, – задумчиво процедила Антонина. – Но все равно – православный экстремист он. От него по-настоящему мужского предложения можно всю жизнь ждать, как в Африке снега.
– А у тебя сегодня, Антонина, игривое настроение, я посмотрю, – улыбнулся вошедший в кухню Олег.
– Оно у меня всегда игривое, – тут же отпарировала Лавриненко. – А вы все никак нормальных пацанов не можете пригласить.
– Тебе