Принцесса Арменеи. Книга 2. Валентина Алексеевна Езерская
Но проблема была в том, что бабушка в последние циклы отдалилась от мирской жизни, полностью посвящая себя служению Великой Матери.
– Пожалуй, я была бы не против освободить всех кагибалов и рабов, которых держат взаперти под ареной, – рассеянно ответила я, размышляя о возможности свидания с Верховной жрицей. Я совсем не ожидала положительного ответа, как услышала слова Шервата:
– Я выполню твою просьбу, Милена.
От проникновенного тона его голоса я вздрогнула и посмотрела на него. Он, наконец, не отвел взгляд. Он отпускал меня. Его глаза словно говорили довериться его решению и подчиниться обстоятельствам. Чувствуя, что сейчас расплачусь, опустила ресницы. Не позволю императору увидеть свою слабость.
– Ваше Величество щедры и так внимательны к желаниям принцессы, – проговорил Лорд Ариман. – Мы бы с удовольствием посмотрели на то, как вы это исполните, но не станем задерживаться и томить ожиданием других. Приготовления идут полным ходом и не хотелось бы опоздать к столь торжественному событию в жизни каждой женщины, как ее обручение.
Если бы взглядом можно было испепелить, от этой эронийской сволочи ничего бы не осталось, даже кучи того мусора, из которого он состоит. А то стоит, улыбается. Я ему тоже улыбнулась, от всей души, чем поубавила его радость. Отомщу, еще пожалеет, что связался со мной.
Лорд Ариман всегда отличался проницательностью, вот и сейчас все понял отлично. Взгляд его с поволокой стал таким задумчивым, но моя мстительная улыбка слетела с губ сразу, как только оказалась прижатой к широкой груди эронийца. Слегка поглаживая меня по спине одной рукой, он ласково пообещал:
– Теперь я буду держать тебя, как можно ближе к себе, чтобы ты привыкала. А то, не дай Великая Матерь, меня обвинят на Арменее в пренебрежительном отношении к невесте, раз она решилась на побег.
У меня создалось стойкое ощущение, что меня дрессируют перед выездом, как кобылицу или, вернее будет сказать, как самку шреха. Приручают строптивую и совершенно не понимающую своего счастья. Хотелось лягнуть, т.е. стукнуть по коленке наглеца, но опоздала, почувствовав легкое головокружение. Мы переносились на корабль. Я успела только в последний раз посмотреть на Шервата, прикоснуться прощальным теплом к его ауре, как все рассыпалось на пиксели, расплылось перед глазами, словно кто-то водой плеснул на краски.
***
Тяжело было осознавать, что ты не принадлежишь себе. Что вынуждена подчиниться, сделать вид, что смирилась, и все для того, чтобы усыпить бдительность императора, возомнившего себя женихом. Я лишь разменная монета в сделке между Эронией и Арменеей, для усиления позиций обоих в галактике. Я с горечью думала о своем положении, о невозможности выбора, о том, что буду вынуждена жить с тем, кто не испытывает ко мне чувств, с кем я не смогу слиться в единое леру. Почему родители настолько слепы и глухи к моим просьбам? Почему пройдя столько преград по пути к образованию собственного счастья в семейном союзе, они обрекают меня на одиночество, толкают в объятия нелюбимого? Я