Ошибка природы (сборник). Светлана Алешина
есть сначала-то я честно пыталась поместить «человека-невидимку» в Сонину квартиру. Причем, черт знает почему, мне в голову пришла некая мысль.
Я даже сама посчитала ее безумной.
В конце концов поклонник Шекспира заявился бы в Чистый переулок в роли Тени отца Гамлета. Произнес бы грозно и загадочно, что дико извиняется, но кинжал уж занесен и лезвие в лунном свете уж сверкнуло.
То есть не в лунном свете, а в свете утренней зари!
Я окончательно запуталась и потеряла нить рассуждений, так чудесно скользящую в моем сознании.
Мой взгляд, доселе рассеянно блуждающий по страницам бессмертной трагедии, вдруг остановился на следующих строчках:
Отцом все время бредит, обвиняет
Весь свет во лжи, себя колотит в грудь,
Без основанья злится и лепечет
Бессмыслицу. В его речах сумбур,
Но кто услышит, для того находка,
Из этих фраз, ужимок и кивков
Выуживает каждый по желанью,
Что дело дрянь, нет дыма без огня,
И здесь следы какой-то страшной тайны.
Сердце в моей груди затрепетало, как птица, запертая в клетку.
Ответ Гертруды я прочесть не успела. Только первую строчку: «Я лучше свижусь с ней».
Потому что надо мной навис Лариков и, угрюмо посмотрев сначала на книгу, потом мне в глаза, спросил зловещим тоном:
– Александра, свет очей моих! Я просил тебя не ввязываться в это дело?
Я кивнула, пытаясь вернуться к книге, которая сейчас волновала меня куда больше нотаций моего бесценного начальника.
– Тогда какого черта?
О боже! Я и не знала, что Лариков умеет реветь, как подстреленный вепрь!
Удивленно вскинув глаза, я увидела, что он и сам испугался собственного вопля. Во всяком случае, отпрыгнул от меня с таким выражением, будто это я, а не он, орала тут во всю мочь своих легких!
– Андрей Петрович, – тихо сказала я. – Всю глубину вашего гнева я уразумела. Свою позицию поясню, если вы, конечно, выслушаете меня без ваших комментариев.
Он хотел возразить, причем, думаю, с обильным использованием ненормативной лексики, но пробурчал:
– Во-первых, ты идиотка, которая лезет в темный подвал, рискуя жизнью.
– Там были дети, – напомнила я.
– Дети могли оказаться бандитами. Это во-первых. А во-вторых, этот Ванцов не любит, когда кто-то влезает в его дела, а ты еще не знаешь, кто это такой!
– Знаю, – сказала я. – Очень милый молодой человек. И мы с ним обо всем договорились. А теперь, если вы пришли в себя и соблаговолите выслушать меня, попытаюсь объясниться.
Он скрестил руки на груди и слегка наклонил голову, насмешливо давая понять, что он весь внимание.
– Ну так вот, Андрей Петрович… Мне кажется немного странным, что в этой истории с Сониной квартирой есть нечто общее с убийством Гордона. Не спорю, сначала я действительно просто сунула нос не в свое дело. Чувствовала ведь личную ответственность за человека, который намеревался стать моим клиентом. Но теперь к этому прибавилось еще