После дождичка в четверг (сборник). Светлана Алешина
могилка моя».
А мне еще замуж выходить.
Хотелось бы.
Наверное.
Неожиданно из нависшей вокруг нас гари вынырнула чья-то тень и прорявкала то ли совсем рядом, то ли чуть в стороне – попробуй-ка разберись в этой ситуации:
– Бойкова! Широкова! Живы? Вы живы?
Это был майор Здоренко.
– Д-ха! – прокашляла в ответ Маринка.
– Обе живы? – Майор, кажется, отдалился, а может быть, просто у него подсел голос, во всяком случае, второй вопрос прозвучал немного тише: – Точно обе живы?
– Да точно! Точно! – крикнула в ответ я и закашлялась.
Майор вынырнул теперь уже совсем рядом, кашлянул мне в ухо, сплюнул куда-то вниз и заорал, как истерик в весеннем припадке:
– Марш отсюда к едрене-фене, и как можно быстрее! Одна нога здесь, а другая у меня! Короче, обе вон, к черту, к дьяволу!..
Он подтолкнул нас обеих как раз в том направлении, куда мы и шли, и, затопав, исчез позади.
Ну и зачем было орать? Мы так и так старались побыстрее уйти от этого вонючего места.
Я упорно шла вперед, но недолго. Уже через четыре или пять шагов вонючий темный туман начал рассеиваться и появились первые звуки уже не только от моих шагов и Маринкиного кашля, но и немного впереди.
Глаза жутко щипало, они слезились, и я ничего не видела. Как не упала носом на какую-нибудь ржавую железку – понятия не имею. Просто повезло. Такое бывает в жизни, но со мною нечасто. Обычно мне не везет.
Кто-то подошел ко мне и, взяв за руку, проговорил:
– Осторожно, пожалуйста, здесь кирпич.
Судя по голосу, это был, безусловно, мужчина и уж точно не майор Здоренко. Он бы предупредил по-другому, даже не хочу уточнять как.
От неожиданности я едва снова не упала, но на этот раз меня поддержали и мужчина, и Маринка, которая оказалась вдруг необычайно устойчивой. Она вообще бывает способна на неординарные поступки при мужчинах. Есть такая способность у этой швабры, а все равно толком ничего не кончается.
– Я держу вас, Ольга Юрьевна, – снова услышала я мужской голос и тут увидела и унюхала, что мы выбрались из дымовой завесы. И сразу все стало легче: и идти, и дышать, и смотреть.
Первым делом я оглянулась на Маринку, потому что она вдруг стала вырываться.
– Пусти, я и сама могу ходить, – с претензией на независимость произнесла она.
И я ее отпустила, конечно. Тем более что срочно нужно было привести себя в порядок. Хоть и ночь уже была на свете, но потекшая тушь даже в темноте никого не может украсить. Я так считаю.
Незнакомый мне парень, одетый в приличный свитер, не отпуская моей руки, протащил меня еще немного дальше от того места, где так некстати взорвался и развонялся колодец, и отпустил.
– С вами все нормально? – спросил он.
– Пока не знаю. – Я расстегнула сумку и вынула платочек. Наизусть подправить недостатки внешности, разумеется, можно, но результаты годятся только для темноты.
Маринка, пофыркав сзади, решила запустить пробный шар.
– Фу,