Встань и иди. Николай Кикешев
три на шесть метров стояли три солдатские кровати. На спинке одной из них висела выстиранная полевая форма.
– Это для вас приготовили на первый случай, – пояснил Валерий. – Потом новенькую выдадут.
Они занесли ящики, сложили штабелем под стенку.
В три часа подъехал несколько человек на запыленном уазике. Дугин вышел познакомиться.
– Майор Николай Федорович Малеваный, советник командира батальона по боевой подготовке, – представился старший из них. Я приехал из Приволжского военного округа, был заместителем начальника штаба.
Худощавый, чуть выше среднего роста в запыленной советнической форме, которая была ему к лицу, он сразу понравился Дугину.
Малеваный окинул взглядом статную фигуру Дугина и предложил: – Давай будем на «ты», не против? Мы почти ровесники.
– Нет, конечно, – согласился Дугин. Ему даже польстило, что Николай сделал такое предложение, свидетельствующее о дружеском расположении.
– А это наш переводчик старший лейтенант Сафар Ачилов, узбек.
Язык знаешь?
– Нет, – растерянно ответил Иван.
– Ну, ничего страшного. Здесь будешь учить по ходу дела. Сафар поможет. А я год учил дари на спецкурсах при Ташкентской высшей школе МВД. Каждый день: четыре часа – грамматика, и два часа – разговорный. Потому хорошо пишу, но плохо говорю. Лучше бы они все наоборот сделали. – Николай пощупал материал пиджака и с улыбкой сказал: – Хороший костюмчик… Я сюда в «тройке» приехал. Нам в Москве наобещали, что будем ходить в костюмах, белых рубашках. А я как в 1982 году надел робу, так с ней и не расстаюсь. Боевые выходы – чуть ли не каждый день. Да ладно, о службе потом поговорим. Ты с дороги, пойдем, пообедаем.
Они вышли в холл, который служил и столовой, и залом для заседаний. Во всю его длину стоял стол. К Николаю тут же подлетела невесть откуда появившаяся обезьянка.
– Это заведующая столовой Маша, – пояснил он и предупредил: – Дама привередливая. Если первое ей во время обеда не нальешь – может в тебя миской запустить. Кушает ложкой, как все, и притом довольно улыбается.
– Здесь недавно вообще цирк был – сказал, улыбаясь, Сафар. – Наш переводчик Эльбон постирал простынь и повесил сушиться на бельевую веревку. Потом пришел посмотреть – высохла ли, а простынки нет. Её Маша в арыке решила перестирать. Пока тащила по земле – всю извазюкала. Эльбон взвился, с криком «Убью гадину!» схватил автомат и к Маше. Та от него на дерево, потом на крышу. Так они долго по городку гонялись. Эльбон с горя выпил и они помирились. Смотрю, сидит Эльбон, а Маша гладит его лапкой по лицу и улыбается. Хитрющая зверюга.
За обедом Николай вводил нового сослуживца в обстановку:
– В Асадабаде днем власть принадлежит губернатору, а ночью – «духам». Идешь по городу, а они сидят по дуканам, четки перебирают, вроде молятся, а взглядом тебя насквозь пробивают. Почти у каждого автомат у ног: то ли из отряда самообороны, то ли «дух».