За пределами – ПРЕДЕЛ. Эд Раджкович
здорового парня, превратившегося в оголодавшего бомжа. Домой не уехал, работу в Америке потерял. Ещё через неделю все улицы в городе зачистили от бездомных, изолировали в карантин. Сейчас, вспоминая почему-то того человека, Дэн уловил мысль, пришедшую на ум: «Мир повернулся вверх ногами, или наоборот, встал на ноги. Всех видно кто и что».
Истощение, сухость во рту, тело горит в огне боли. Дэн пытается размышлять, чтобы не сойти с ума. Приговорённый, списанный человек – личность. Однозначно личность, иначе он бы не был изгоем, оговоренным, презираемым толпой невежд, порочащих доброе имя. Личность, потому что есть лицо духа. Безликими сущностями приговорённый на тяжкие испытания, кои им непосильны изначально. Гибнет многое – принципы, убеждение, мораль, совесть и душа превращается в раскалённую пустыню. Предавший себя все грехи соберёт в паутину. Пустыня в душе, истощение добродетелей. Ведомый чужими советами будет следовать без знания ответов на вопросы. Выгода – глупое понятие обусловленных приёмов выживания. Дух – вот, что обогащает личность. Дух – особенная энергия, высшее благо для отдельной личности, стоящей над обывательскими проблемами. Знание самостоятельное. Личность знает себя.
Из мыслей выходят слова, он шепчет:
– Спаси и Сохрани. Прости и Помилуй. Защити.
Дэн отключился полностью.
Аркадий Правдин
Проснулся, восстановил в сознании части сновидения, осмыслил прожитые события в другой реальности. Встал, заправил кровать, застеленную сатиновым бельем фиолетового цвета, включил йога-радио и начал делать утреннюю зарядку. Через 36 минут умывание, омовение под контрастным душем.
Аромат сваренного кофе манит на кухню. На завтрак съел два яйца, ложку мёда, выпил две чашечки кофе.
День начался. За окном восход солнца освещает улицы города. Жена умело маневрирует по квартире в утренние часы, чтобы не нарушить последовательность действий Аркадия.
Послышался шум льющейся воды из ванной, значит Вика прихорашивается, как обычно, только для него.
Недавно Аркадий передал Виктории адресованное ей письмо из Финляндии.
Вика, прочитав тогда письмо, сказала:
– Кто-то назвался моей матерью. Теперь я знаю, что дед всю молодость провёл на войне и в застенках лагерей, а бабушка очень верила, что мир наступит на все времена. Некая Елизавета Рахимьяновна сделала меня заложником своей исповеди, не объясняя детали, почему я оказалась в детском доме, а она живёт за границей другого государства. Об отце ничего не сказано. Кто мой папа?
Аркадий остановил поток возмущений Виктории, чтобы подступивший ком не увеличился до размеров злобы в ней.
Аркадий расположился на мягком стуле за столом на кухне и стал ждать выхода жены из ванной. Второй месяц пошёл, как они с Викой в стенах квартиры вдвоём, фактически не выходя за пределы своего мирка. Аркадий испытывает переживание,