Детектив для уютной осени. Татьяна Полякова
стороны, все спокойно. Она сама найдется. Нужно искать другую.
Меркурьев прошел к креслу, плюхнулся в него и обеими руками взялся за голову.
– Что это такое? – жалобно спросил он Муру. – Галлюцинации?
– Наведенная галлюцинация может быть очень реальной, – ответила Мура. – Вась, дай мне джинсы, ты на них сел. Отличить ее просто – если ты не можешь приблизиться к объекту, даже если он от тебя в двух шагах, значит, наведенная галлюцинация.
– Кем наведенная?
Мура пожала плечами и отвела глаза.
– Да нет, – сказал Василий Васильевич, подумав. – Я к нему приближался и отдалялся тоже! Я вставал дрова в камин подбросить. Потом к столу вернулся. Он все время в кресле сидел.
– Значит, не галлюцинация.
– Я в интернете посмотрел, – признался Василий Васильевич совсем упавшим голосом. – Там есть портреты Фридриха Бесселя. Так вот это – он. Ночью у меня был именно он. А я, представляешь, не могу вспомнить его неравенство! Неравенство Бесселя мы проходили в университете, интересная штука.
Мура одевалась за выступом стены. Меркурьев потянулся, чтобы подсмотреть, вовремя опомнился и застыдился.
– Все равно получается, что нас тут травят! Если у меня видения!.. Я нормальный мужик, а видения бывают только у истеричных старух!
– Кто травит? – спросила Мура, слегка запыхавшись, и выглянула из-за стены. – Виктор Захарович?
– Не знаю.
– А я не знаю, какую девушку мы должны найти.
– Спроси у Канта. Он тебе ответит.
– Почему ты так решил? – живо спросила она, появляясь. Светлые волосы торчали в разные стороны, щеки были розовые – должно быть, от температуры.
– Он же явился, когда ты его позвала! Значит, должен ответить. Ты температуру мерила?
– Нет, конечно. Да она невысокая, максимум тридцать семь и три. И голова у меня не болит, можешь не спрашивать! Только шишка, вот с этой стороны. – Она покопалась в светлых волосах, показывая ему шишку, и словно остановила сама себя. – Я не могу понять, почему мне ничего не сообщили, а тебе сказали? Ты же… не веришь. Ты даже не слушаешь их!..
– Кого?! – опять заревел Василий Васильевич. – Вот ответь мне: кого я не слушаю?! Духов?! Призраков?! Привидений?!
Мура подошла, села рядом и уставилась в пол.
– Нет, они не призраки и не привидения, – сказала она серьезно. – Духи – пожалуй, но не в том понимании, как мы привыкли. Помнишь тень отца Гамлета?
– Началось в колхозе утро, – пробормотал Василий Васильевич. – Кто же не помнит тень его отца!..
– Я точно не знаю, – продолжала Мура. – Я вообще знаю пока слишком мало. Они могут, конечно, принимать вид тени, но не всегда, и вообще они это не очень любят. Им удобней оставаться теми, кем они являются. Как бы это объяснить…
Василий Васильевич пристально смотрел на нее, силясь понять. Ему вдруг захотелось ее понять. Она потерла нос.
– Смотри, для себя я это объясняю так: вот есть человек, допустим, великий врач Парацельс. Или философ Кант. Или математик Бессель. Или писатель Толстой.
– Ну, ну?..
– Каждый