Марди и путешествие туда. Герман Мелвилл
его вообще больше не удаётся увидеть, бывает, даже по нескольку лет после того, как моряки уже добрались домой. В этом самом нашем бочонке, казалось, были скреплены обручами жизнь и смерть; по крайней мере, так полагал честный Ярл. Только вот разобрались мы в этом подарке от «Арктуриона» уже тогда, когда вовсю гребли в темноте прочь от самого корабля.
И когда день, наконец, настал, мы выбили крышку бочонка небольшим молотком и долотом, всегда прилагаемым к нему с этой целью, и извлекли компас, который блестел, как человеческий глаз. Тогда, заполнив вакансию в желудке найденным сухарём, мы снова скрепили бочонок, подбив вниз обручи так, чтобы они совсем перестали сдвигаться с места. Сначала мы задумались, как установить наш компас. Но, наконец, Небожитель ножом проделал круглое отверстие в задней банке, или скамейке, и вставил в него небольшой медный стаканчик, содержащий стальную иглу. На корме лодки из некоего старого холста, которым мой Викинг предусмотрительно запасся, мы устроили примитивный тент, или, скорее, покрывало. Это, однако, давало небольшую защиту или вообще никакой защиты от яркого света солнца, поскольку управление гротом исключало любое значительное возвышение этого убежища. И когда бриз был свежим, мы должны были противостоять ему вместе; ветер, дувший с кормы и проходящий под холстом, почти поднимал нос лодки в воздух, досаждая покрывалу, как будто оно было юбкой, вывернутой наизнанку. Но когда море лишь слегка качалось и солнце становилось горячим, как пламя, то становилось самым приятным занятием бездельничать в этом теневом убежище. Это походило на то, как будто тебя снимают с жаровни и оставляют остывать в шкафу. И Ярл, как самый крепкий из нас двоих, вследствие щедрой доброты к своему товарищу в течение дня добровольно оставался у руля, почти два своих часа к моему одному. Никаких благовоспитанных сомнений не возникало у него, старого Викинга, о порче цвета его лица, которое стало уже более чем бронзовым. Обычная обветренная его кожа моряка стала напоминать цветом лица с японских лаковых шкатулок, вдобавок усеявшись по всей поверхности веснушками, такими ярко-жёлтыми и столь симметрично расположенными, что они казались каплями расплавленного стекла.
В трагикомичных рассуждениях, которые время от времени настигали меня, я привык рассматривать коричневый загар Небожителя с юмористическим самодовольством. Если мы столкнёмся с каннибалами, думал я, тогда Скандинав для них окажется уже вполне прожаренным, и я вряд ли буду переживать, оплакивая его; по крайней мере, тогда во рту моём от аппетита появится слюна. Но предчувствия подобной судьбы у нас совсем не возникало.
Глава XI
Несокрушимый Ярл
Если когда-либо я снова окажусь на китобойном судне и отойду на нём от причала в море, то приму во внимание, что товарищ мой был человеком весьма бодрым, но с незамысловатым мышлением. И коли он бывал и будет иногда таким