Увидеть Париж – и жить. Дарья Кузнецова
если вы не любите больных, нервных, если вам противно, если вы хоть взглядом обидите ее, лучше откажитесь сразу.
Да, выбор был не из легких.
– Но мне придется уволиться с работы, – вздохнула я, – если вы владелец компании, может быть, вы смогли бы помочь мне с трудоустройством через три месяца?
– Увольняйтесь из своей конторы, я… – он на минуту задумался, – да, я смогу помочь с трудоустройством на хорошо оплачиваемую должность, если вы захотите. У нас есть филиал в Питере, а если захотите, сможете остаться в Москве, вам предоставят жилье на время работы в компании.
Предложение помочь с работой решило мои сомнения. Мы договорились с Николаем, что утром он заедет за мной на машине, и мы отправимся в столицу. Когда я пришла домой к Анне Сергеевне, меня охватили смешанные чувства. С одной стороны, я ощущала какое-то удовлетворение от того, что теоретически появилась возможность решения моей проблемы. С другой, меня мучили неизвестность, неуверенность и тревога. Я выпила стакан красного вина и написала Виталику письмо, в котором рассказывала о предложении Николая, на которое мне пришлось согласиться. Анатолию я решила пока ничего не сообщать. Я не могла уснуть и долго лежала с открытыми глазами, глядя на окна дома напротив.
«Слава, что бы ты посоветовал мне в такой ситуации? Наверно, ты сказал бы мне, как обычно, чуть прищуриваясь с легкой грустной улыбкой: “Девочка моя дорогая, маленькая моя, выход есть всегда, он находится в нашем сердце, нужно искать свет, радость и добро в собственной душе. И нет на свете ничего более важного. Об этом искусство говорит человеку”. Помнишь, ты сказал мне это, когда мы поехали с друзьями на Ладогу на шашлыки, пошли гулять, заблудились среди сосен и не могли найти дорогу обратно к костру, шашлыкам, пьяным расслабленным разговорам “за жизнь”? А потом вдруг обнял меня с бесконечной нежностью, прижимая к себе мои плечи, защищая от всего жесткого и равнодушного мира».
Наконец воспоминания начали путаться и я погрузилась в тревожный, поверхностный сон. Утром я с трудом продрала глаза. Опять дождь, темное, промозглое утро. Я взяла рюкзак и чемодан и вышла на улицу. Там меня уже ждал черный джип Гранд Чероки с затемненными стеклами. Я села на заднее сиденье рядом с Николаем, за рулем был водитель. Мой благодетель в черном костюме довольно сухо поздоровался. Я смотрела в окно и чувствовала себя не в своей тарелке. «А если я не справлюсь с работой? Я сама такой нервный человек и никогда не общалась с инвалидами».
Лицо Николая было искажено то ли злобой, то ли внутренней болью. Наконец он выкурил две сигареты и немного успокоился.
– Лариса, о чем вы сейчас думаете? – вдруг спросил он, повернувшись ко мне.
– Ни о чем, – растерялась я.
– Так не бывает, признавайтесь, – он чуть улыбнулся уголками губ.
– Я думаю, какой печальный пейзаж за окном. Когда я ездила на экскурсию автобусом по Европе, картина была совершенно иной.
Николай не ответил. Он опять помрачнел, что-то пробормотал про себя и выругался. «Какой он нервный, сломанный, несчастный