Мизантроп. Чингиз Абдуллаев
сомнения? – спросил Репетилов.
– Ее брат был осужден в прошлом году за сбыт и хранение наркотических веществ, – пояснил Сарумов. – Получил восемь лет строгого режима. Сейчас наши офицеры проверяют лайнер на предмет возможного провоза в багаже подобного зелья.
– При чем тут ее брат? – не выдержал Теняков.
– Мы обязаны проверить все версии, – строго подчеркнул генерал ФСБ. – Вообще непонятно, как ее могли допускать к полетам за рубеж при наличии осужденного близкого родственника.
– Сейчас другие времена, господин генерал, – напомнил Теняков. – Если брат в чем-то виноват, то это не означает, что автоматически нужно подозревать и сестру. Тем более не выпускать ее из России.
– Он провозил крупные партии наркотиков через границу. – Генерал усмехнулся. – При этом иногда использовал самолеты. Как вы считаете, в этих условиях я могу быть уверен в том, что этот субъект не пытался использовать и лайнеры, где пилотом была его родная сестра? Особенно если вспомнить, как часто она летала за границу!
Теняков снова промолчал. Спорить с генералом ему больше не хотелось. В этот момент Сарумову кто-то позвонил. Он достал телефон, выслушал сообщение и попросил уточнить все детали еще раз.
Затем генерал убрал мобильник, взглянул на собравшихся и заявил:
– Возможно, мы поторопились с нашим вердиктом. Девочку только что допросили сотрудники прокуратуры. Она вспомнила, как двое кавказских мужчин пытались прорваться в кабину пилотов во время рейса. Возможно, была попытка захвата судна. Сейчас начнем проверять. Уточним еще раз списки пассажиров. Вот такие у нас пироги.
Ильясов и Теняков переглянулись. Репетилов подумал, что это сообщение окажется самым лучшим подарком для прибывающей комиссии. Все можно будет списать на неизвестных кавказцев, которые пытались угнать самолет и оказались виновниками аварии.
Я прилетел в Пермь вечером, когда над аэропортом уже не поднимались клубы черного дыма. Сильный ветер погасил и унес все запахи сгоревшего человеческого мяса и сожженного алюминия.
Конечно, к месту происшествия меня не пустили. Я начал возмущаться, доказывать, что являюсь родственником одного из погибших, пытался прорваться хотя бы немного поближе.
Почти сразу появилась какая-то невысокая женщина, которая увела меня в сторону и, глядя мне в глаза, спросила, кого именно я ищу. Честно говоря, я насторожился и немного испугался, но потом выяснилось, что она не следователь, а психолог. Такое тоже иногда случается.
Я начал бормотать о своем земляке, погибшем в самолете, потом сообщил, что плохо себя чувствую, должен срочно вернуться к жене, и попросил разрешения уйти. Конечно, имя земляка я взял из списка погибших пассажиров, который уже был выставлен в Интернете. Разумеется, никто не спрашивал паспорта у родственников погибших, которых с каждым часом в аэропорту становилось все больше и больше. Некоторым действительно было очень плохо.
Психолог