Пожарский. Дмитрий Володихин
поражение Шуйского одни сочли признаком неправоты его дела перед лицом сил небесных, другие – утратой «химической» удачи. Ну а третьи… третьи просто увидели в материальной слабости правительства повод для переворота.
В июле 1610 года совершилось восстание против монарха. «И собрались разные люди царствующего града, – пишет русский книжник того времени, – и пришли на государев двор и провозгласили: “Пусть-де отобрана будет царская власть у царя Василия, поскольку он кровопийца, все подданные за него от меча погибли, и города разрушены, и все Российское государство пришло в запустение”»[61]. Ну, разумеется. А еще его некому охранять, поскольку воинство его разбито, и, следовательно, можно над ним как угодно изгаляться.
Государя ссадили с престола, затем попытались принудить его к пострижению во иноки. Вскоре законного русского царя Василия Ивановича передали в руки его врагов, поляков.
Два с лишним года в плену томился он сам и его семейство. Осенью 1612-го Василий Шуйский и брат его Дмитрий с супругой Екатериной ушли из жизни с подозрительной стремительностью… Девять лет спустя в Россию вернется лишь князь Иван Иванович Шуйский-Пуговка, не являвшийся ни крупным политическим деятелем, ни крупным полководцем. Младший брат единственного московского государя из династии Шуйских претендовать на царство уже не смел…
Эта книга посвящена жизнеописанию князя Пожарского, а не истории Великой смуты. Поэтому нет никакого резона в подробностях останавливаться на деталях заговора и на людях, совершавших его. Для обстоятельств жизни Дмитрия Михайловича большее значение имеют два других вопроса: что означал для русского мира акт предательской выдачи царя Василия Ивановича полякам и какие силы остались на политической арене после устранения царя?
Прежде всего, в отношении Василия Шуйского русской знатью и русским дворянством было совершено чудовищное преступление. Патриарх Гермоген являлся стойким защитником государя, и он всеми силами противился его низвержению. Даже когда Василия Шуйского насильственным образом постригли в монахи, патриарх отверг ложное пострижение и продолжал звать государя мирским именем.
Надо полагать, Гермоген видел в затягивании междуцарствия путь к скорейшему торжеству социального хаоса. Видимо, он надеялся восстановить в стране порядок, воспрепятствовать распространению Смуты. А потому с самого начала этого бурного царствования Гермоген играл роль энергичного сторонника Шуйских. Сделавшись правителем России, Василий Иванович в какой-то степени оправдал упования Гермогена: если не остановил, то хотя бы притормозил страшную болезнь Смуты. Когда монарх не проявлял должной энергии, наводя в стране порядок, патриарх осуждал его, требовал действовать. В свою очередь, святитель всячески помогал царю. Однажды сделав выбор, Гермоген твердо придерживался его. Враги Василия Ивановича, растоптавшие его власть, обвиняли царя в том, что он неистинный монарх, не избирала-де его
Шаховской С.И. Летописная книга // Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI – начало XVII веков. М., 1987. С. 403.