Алтайская баллада (сборник). Владимир Зазубрин
xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n10" type="note">[10] Алтай…
Анчи сел на камень. Справа от себя он увидел своих соседей Ястакопа Ороева и Тохпу Тукешева. Они, как и он, сидели на камнях и пели. Может ли человек не петь весной? Анчи пел до заката.
В стойбище съезжались всадники – гости. Молоко плескалось в подойниках женщин. Облака молоком лились в небе. Дым, как от костров, поднимался от трубок гостей.
Аилы алтайцев стояли в полугоре, дым рос над ними высокими широкорукими деревьями. Помольцев наклонился с седла, посмотрел вниз. Он сразу увидел юрты Енмековых. Охотники спустились к стойбищу, когда все мужчины с шаманом Мампыем уже уехали к жертвенникам. В юртах были только женщины и дети. Около аила Анчи стояла оседланная лошадь. Девушка-алтайка в синем халате снимала с седла тяжелые сумины. Безуглый быстро посмотрел на ее стриженую голову, соскочил с коня.
– Здравствуйте, товарищ Темирбаш. Давно из Кутву?
Девушка тоже узнала Безуглого, протянула ему руку.
– Я теперь работаю в Улале. Кутву кончила.
Около нее суетилась маленькая старая Тойлонг в высокой бараньей шапке, в праздничной голубой сатинетовой шубе и в бархатном черном чегелеке[11]. На поясе у женщины рядом с кресалом и гребнем гремели большие ключи. Темирбаш положила ей на плечо руку.
– Товарищ Безуглый, посмотрите на мою маму.
Безуглый снял фуражку. Алтайка кивнула ему головой, но руки не подала, Темирбаш показала Безуглому ее ключи.
– Смотрите, какие мы богатые. Сколько у нас сундуков?..
Она быстро сосчитала.
– Целых пять.
Девушка громко засмеялась, подошла к аилу, откинула легкую дверцу из лиственничной коры. Безуглый увидел лохмотья, залатанные мешки, закопченные котлы, треног и единственный ящик, некрашеный, старый, без замка.
К жертвенникам они поехали вместе. На переправе через небольшую речку Темирбаш задела своим стременем стремя Безуглого, показала плетью на воду.
– Вот ключи к нашим богатствам. Они звенят на поясе у хана Алтая.
Девушка хлестнула споткнувшегося коня, натянула повод.
– Один алтаец-студент пишет мне из Ленинграда, что первым его проектом, когда он кончит вуз, будет проект алтайской гидроэлектростанции.
Безуглый обернулся к своей спутнице.
– Езуй Тандыбаров?
Щеки у Темирбаш стали краснее ее комсомольского значка.
– Откуда вы знаете? Вы с ним знакомы?
Безуглый отшутился:
– Я все знаю.
Береза – священное дерево. Она вся белая. На нее никогда не падает огонь молнии. Время ее цветения – весна.
Берез натыкали вокруг жертвенников. К березе привязали жертвенную лошадь. Березу с тремя вырубленными на ней ступенями и четырнадцатью зарубками вкопали перед открытым шалашом шамана.
Анчи и Мампый стояли на белой широкой кошме около костра. Анчи накаливал над огнем бубен. Он пробовал его колотушкой. Бубен звякал и глухо гудел. Мампый из кожаной бутылки наливал в деревянную
Чегелек (чегедек) – верхняя одежда замужних алтаек, теперь уже совершенно забытая.