Алтайская баллада (сборник). Владимир Зазубрин
на Безуглого.
– А ты, Федорыч, говоришь – социализьм. Он товда будет, ковда обману не будет, а обман товда унистожится, ковда каждый станет столь хитер, што ни ево никто обмануть не сможет, ни он никого. Пока же выходит по-вашему: не обманешь, не соврешь – веку не проживешь.
Безуглый назвал ряд коммун, которые существовали с двадцатого года и имели большое хозяйство. Андрон кивал головой, почесывал зад, зевал.
– Конешно, вам с горы виднея, мы ково знам, деревня.
Безуглый отошел от огня.
Ночью вызвездило. В шалаш лез холодный ветер. Безуглый ежился во сне, жался к горячей спине Андрона. Костер опять горел до утра.
Андрон остановился, вытер со лба пот, показал на следы.
– Ровно имя хто ворота растворил, набродили, как скотина.
Помольцев снял шапку. Голова у него дымилась.
– Дивно следу.
Он развел руками.
– А зверишек и духу нет.
Безуглый наступил на скользкий камень, споткнулся. Из-под ног у него с треском вылетела пара белых куропаток. В первое мгновение он принял их за два комка снега. Самец летел сзади самки, подгонял ее тревожным, резким криком: «Ху-ху-ху, ху-ху».
Птицы исчезли из глаз охотников далеко у кромки вечных льдов. Там дальнозоркий Андрон первый заметил два темных живых пятна.
– Федорыч, давай скорея бинокль.
Помольцев закрыл заслезившиеся глаза.
– Зря, Агатимыч, сумняешься. На факте видать, што звери.
Андрон быстро пошел. Помольцев зашагал за ним. Безуглый вытащил из футляра бинокль и тут же ткнул его обратно, побежал за Андроном.
Медведи бродили по льду. Охотники легли. Андрон решил, что звери двигаются в их сторону. Он установил на сошки свою огромную кремневку.
– Мерена бескопытные, сами на пулю лезут.
Безуглый забыл свои длинные ноги и свою неумелость.
Он, припав к земле и затаив дыхание, следил за зверями, сам сильный и ловкий, как зверь. С ним рядом лежали его товарищи – искусные охотники. Они поднялись сюда, на землю, отягощенную льдами, чтобы встать на четвереньки и вступить в бой с четвероногими. Внизу, в пещерах у костров, женщины и дети ждали их возвращения и мяса. Только мгновениями запах ружейного масла напоминал Безуглому, что он – человек, в руках которого машина чудовищной силы. Он до боли в пальцах сжимал винтовку.
Звери вставали на задние лапы, смотрели на небо. Они полгода пролежали в темных берлогах. Запах талой земли был вкусен. Они жадно надували свои легочные мешки, хлопали себя по бокам передними лапами. Из шерсти у них летела зимняя ночная пыль.
Звери они или волосатые люди?
Один хлопнулся на спину, схватил кусок льда и заиграл им, как мячом. Другой сел на зад, скатился с обледенелого утеса, перекувырнулся через голову, снова забрался наверх и снова съехал вниз, как озорник-мальчишка с горки.
Охотников душил смех. Ружья тряслись у них в руках.
– Исхуду иху боль, чо вытворяют.
Андрон смеялся и