Настоящая принцесса и Летучий Корабль. Александра Егорушкина
если Мутабор сумел тебя отравить – то только страхом и подозрениями! Опомнись! Тебе недостаточно моего слова?!
– Мне достаточно вашей фразы того, что вы с Бабушкой меня уже теряли, – ответил король и снова сел на подоконник. – А если вы меня потеряете потому, что я окажусь еще одним Мутабором? Кто тогда уцелеет? А?
Филин ахнул.
Король на подоконнике не шелохнулся, но по нему было прекрасно видно, что он уже давно все решил и спорить бесполезно. Не прощаясь, волшебник вышел за дверь, поборов искушение ею хлопнуть. «Вот оно что…», – бормотал он, стремительно шагая по дворцовым коридорам и рассеянно кивая в ответ на почтительные поклоны встречных.
Филин пронесся по дворцу, более обычного напоминая нахохлившуюся птицу. Он едва не наступил на компанию дворцовых домовых, старательно драивших мозаичный пол в одной из бесчисленных галерей. Он лишь издалека помахал рукой господину Циннамону, министру двора и волшебнику-кондитеру, прогуливавшемуся по террасе дворцового парка. До Филина донеслось вдохновенное бормотание: «Между вторым и третьим коржом – цукаты и тертый миндаль… А вензель Ее величества выложим из земляничин по сливочному крему…» Углубившись в шелестящий древесный сумрак парка, Филин с облегчением выдохнул, поднял голову, высмотрел подходящий просвет в ветвях – и через мгновение рябая ушастая птица взвилась в воздух над башенками и шпилями Радинглена. Вопреки расхожему мнению, филины прекрасно летают днем.
– Инго! – подпрыгнула от радости Лиза, едва распахнув дверь.
– Тебе привет от господина Циннамона, – Инго протянул сестре обтянутую атласом коробку – в такие радингленский кондитер укладывал пирожные. – Здравствуй, лисенок. Какая ты хорошенькая… Ты куда-то уходишь? Я некстати?
– Нет, – Лиза помрачнела. – Наоборот, только что пришла. А ты всегда кстати, пора бы запомнить.
– Погоди, – встревожился Инго. – Что случилось? Ты почему такая кислая? Смотри, это тоже тебе, набрал утром на море. – Он вытащил из кармана горсть мелких затейливых ракушек и высыпал на подзеркальник, где уже лежала и стояла всякая мелочь – позабытые с зимы перчатки, тюбик Бабушкиной помады, флакон духов, прошлогодний абонемент в Капеллу… Беспорядок был на подзеркальнике, что и говорить.
– Ух ты, красотища! – восхитилась Лиза. – Все прибрать, а их оставить – пусть так и лежат… – Ракушки были круглые шипастые, плоские полосатые и длинненькие пятнистые. – Ой, а это что? – среди ракушек оказался крошечный серебряный бубенчик.
– Да вот, нашел в столе, – грустно сказал Инго. – Бери. Можно на форточку повесить, будет звенеть от ветра.
Лиза звякнула бубенчиком над ухом.
– Странно, серебряный, а звучит как-то фальшиво… – она положила бубенчик на подзеркальник. – Вот что, пошли поедим. Лучшее лекарство от огорчений! – Лиза убежала на кухню, открыла холодильник, и мгновенно уставила кухонный стол угощением.
– Куда столько? Королей неплохо кормят, – напомнил Инго, оглядывая стол. – Неужели я такой жалостно тощий?
– Не