Конец «осиного гнезда». Георгий Брянцев
на одной из остановок обер-лейтенант, не сказав ни слова, покинул свое место и, сделав шаг от машины, растворился в темноте.
Шофер тоже вышел, откинул капот и принялся возиться в моторе.
Сосед мой проснулся, зевнул и спросил по-немецки:
– Кажется, приехали?
Никто ему не ответил.
Он поерзал на месте, покряхтел и опять завалился на бок.
Я открыл дверцу и вышел. Машину плотно обступал лес. Я всмотрелся в темноту и через некоторое время заметил очертания двух небольших домиков, проступающие на фоне леса сероватыми пятнами. В одном из них сквозь неплотную маскировку пробивался чахлый огонек.
От долгой и почти непрерывной езды шумело в голове. Тело ныло от усталости. От голода сосало под ложечкой, хотелось курить… «По-свински обращаются со своими кадрами господа гитлеровцы», – подумал я усмехнувшись.
Знобкий ветерок, предвестник осени, шелестел по лесу. Я решил уже вернуться в машину (в ней было теплее), но тут показался обер-лейтенант и предложил следовать за ним.
Мы направились к домикам. Возле одного из них бродил часовой. Обер-лейтенант вполголоса сказал ему что-то, и мы вошли в дом.
Дом состоял из одной просторной комнаты и освещался плошками.
Воздух был наполнен копотью, сигаретным дымом и запахом давно не мывшихся людей. В комнате находилось четверо немцев – все солдаты.
Один из них разговаривал по телефону, а остальные вытянулись, отдавая честь вошедшему офицеру.
Когда солдат у стола положил трубку, обер-лейтенант обратился к нему:
– Ну выяснили?
– Так точно. Продолжать путь дальше на машине невозможно. Дорога никуда не годится. Приказано отправить утром на подводе.
– На какой подводе?
– Подвода пойдет от нас в город за продуктами.
Я сообразил, что речь идет о моей дальнейшей транспортировке.
Обер-лейтенант подтвердил мою догадку, сказав:
– Завтра утром вас доставят к гауптману Гюберту. Тут уже недалеко.
Я кивнул головой.
– Леген зи зихь! Руен зи зихь аус! – обратился ко мне солдат.
Я сделал вид, что ничего не понял, недоуменно пожал плечами и посмотрел на обер-лейтенанта.
Тот сказал мне по-русски:
– Ложитесь на скамью и отдыхайте до утра.
Ничего другого в эту минуту я и не хотел. Войдя в душную комнату, я сразу почувствовал страшное утомление и неодолимую потребность лечь.
Не ожидая вторичного приглашения, я направился к узкой скамье, врезанной в бревенчатую стену, и улегся.
Обер-лейтенант и солдат разговаривали. Речь шла о заправке машины на дальнейший путь и о заезде куда-то. Обер-лейтенант сказал, что ему потребуется не меньше тридцати литров бензина. Солдат ответил, что бензин выдаст, но попросил расписку.
Обер-лейтенант вынул из офицерской сумки блокнот, написал на листочке оправдательный документ и вручил его солдату. Затем они вместе покинули комнату.
Почему я до сих пор помню эти ничтожные