Тень власти. Поль Бертрам
превращение, и я чувствую в эти минуты, что одинаково принадлежу обоим народам, – закончил я с поклоном.
На это донна Изабелла как бы проронила несколько слов, от которых кровь бросилась мне в голову.
– Голландец и на иностранной службе! Непонятно!
– Изабелла! – вскричал отец.
– Сеньорита, – спокойно отвечал я, – если тут есть что-нибудь непонятное, то только для меня. Я служу королю Филиппу, нашему общему государю.
– Мы все делаем то же самое, дитя мое, – вмешался ван дер Веерен. – Ты женщина, поэтому этого не понимаешь. Извините ее, сеньор.
– Охотно, – отвечал я. – Женщины пользуются привилегией говорить все, что им вздумается.
– И это всегда, сеньор? – тем же подозрительным тоном заговорила она, опустив глаза.
– Всегда, сеньорита. Есть речи, которые мужчине могут стоить жизни.
– А женщине?
– А женщине это, конечно, сходит с рук, – отвечал я, смеясь.
– Вы вернули мне чувство безопасности, сеньор. Я было думала… впрочем, вы успокоили меня.
– Извините, я опять не понимаю вас, – холодно возразил я. – Вы говорите загадками.
Я, конечно, отлично понимал ее, и, клянусь Богом, если она будет так продолжать, то когда-нибудь ее опасения окажутся справедливыми. Ее отец глядел на нее со страхом; но он не мог подавить вспышек южного темперамента, что был присущ ей. Хотя я и был рассержен на нее, но ее мужество и высокомерное обращение действовали на меня подкупающим образом, точно так же, как ее красота и странная манера держать себя.
– У окружающих меня я пользуюсь репутацией большой мастерицы загадывать загадки. Когда я была молоденькой, я сама выдумывала их для своих сверстников. Позвольте же мне и теперь предложить их губернатору его Величества короля Филиппа. Не угодно ли вам будет сначала попробовать этого вина, – продолжала она, вдруг изменяя тон и манеру. – Этот виноград вырос, правда, не в Испании, а на Рейне, но, говорят, он отличается удивительными качествами. Может быть, он поможет вам разрешить загадки, если вы пожелаете.
– Попробую, сеньорита, если это не будет стоить безопасности мне… и вам, – прибавил я тихо, так что могла слышать только она.
Я поднял свой стакан:
– За ваше здоровье. И да здравствует Голландия и Испания, – прибавил я по-голландски. – При таком тосте все мы можем выпить, думая каждый о своем народе.
Обед кончился, но мы все еще сидели за столом перед стаканами с золотистым вином. Солнце медленно отходило от окон. В комнате стало темнее, и белая грудь донны Изабеллы казалась еще прекраснее на фоне сгущавшихся сумерек. Кругом стояла глубокая тишина, казалось, жизнь остановилась на мгновение. Но судьба была предначертана и именно теперь предрекала беспокойство и борьбу. Впрочем, так и должно быть: каждый миг диктует нам свои требования, и надо уметь принимать их разумно и сознательно.
– Мин хер, – обратился я к своему хозяину после паузы, – надо окончательно уладить дело мадемуазель де Бреголль,