История Кубанского казачьего войска. Ф. А. Щербина
и вообще казнили, не давая никому в том ответа и не неся никаких наказаний. Порядки более суровые и варварские, чем недопущение женщин в Сечи.
Еще бесчеловечнее поступали донцы с детьми. Вот что сообщил по этому поводу Ригельман: «Сказывают же, что когда стали посягать жен, то, по общему приговору, младенцев, родившихся у них, сперва в воду бросать установлено было для того, чтобы оные отцов и матерей для промысла их не обременяли. Но потом обществом же приговорили, дабы мужского пола младенцев вжив оставляли, а женского роду в воду метали». Так велось несколько времени. Когда же в войске много женатых набралось, «а паче из жалости отцов и матерей, общим кругом своим определили, чтобы детей и женского пола уже более не губили, но воспитывали б для общей надобности их».
Свидетельство в высшей степени интересное и важное. Оно указывает на то, что безбрачие первых казачьих общин вызывалось не столько рыцарскими соображениями и обетами, как склонны были многие думать, сколько довольно эгоистическими побуждениями не иметь в лице женщин и детей лишней обузы. Какие уж это были рыцари, когда они прекрасный пол по улицам на продажу водили, в глухой мешок зашивали, в воду метали, а детей топили, «как щенят». И замечательно, что так же поступали с детьми и другие казачьи общины на первых порах своего существования. Тот же Ригельман сообщает, что донцы, устроивши кош на Яике, или Урале, и переженившись на татарках и калмычках, «по тогдашнему их разбойническому обыкновению или по суеверию их, так точно как и донцы, прижитых детей убивали и в воду метали, что также несколько времени продолжалось». Этот жестокий обычай существовал первоначально и у терских казаков. «И были, по объявлению терских старожилов, – замечает Ригельман, – столь же бесчеловечны в погублении сперва родившихся детей своих, как донские и яицкие казаки». Так примитивный демократизм уживался с бесчеловечностью и жестокостью.
Тем не менее донцы в конце концов стали в надлежащие условия гражданского развития. Естественные ли потребности были тому причиною, или же внешние условия жизни, но донцы сумели оценить «домовитость» женщины и плоды семейного сожительства. В Черкасск, станицы и городки были допущены женщины на правах жены и матери. И донская женщина не только сумела устроить и скрасить семейный быт и обстановку казака, но при случае несла тяжести военного быта с таким же самоотвержением и геройством, как и мужчины. Во время так называемого «Азовского сидения» казачки, осажденные вместе с мужьями в Азове турками и татарами, выказали чудеса отваги и храбрости. В то время в Азове, отнятом в 1642 году у турок казаками, находилось 1400 вооруженных мужчин и 800 женщин, «кои, – как аттестует их генерал Ригельман, – достойны к причислению в гарнизон, потому что они в защищении города не малую славу заслужили». Между тем турки под начальством Пиали-паши имели флот, состоявший «из 45 галер и великого числа галионов, фелюков, чаек и других судов», а в состав сухопутной армии, предводимой силистрийским