Ливонский поход Ивана Грозного. В. В. Новодворский
Чтоб обсудить вопрос, какие нужно сделать приготовления для войны, была выбрана комиссия из сенаторов, которая и представила соответствующий доклад сейму. Тогда сейм, оканчивая свою деятельность (10-го марта), установил на ведение войны сбор налогов в течение двух лет, и притом налогов столь значительных, что никто о подобных в то время не помнил, именно поземельную подать в размере одного злотого и акцизную пошлину в размере 1/8 с продажной цены каждой бочки пива. Сейм обставил эти значительные налоги условием, что король лично будет вести войну и принимать участие в походах[232]. Это условие показывало, что сейм относится к королю с некоторым недоверием, но оно было неуместно, так как Баторий горел желанием совершать военные подвиги наподобие Цезаря
.
Но король мог не быть доволен исходом сеймовых совещаний, так как не все послы выразили свое согласие на установление вышеозначенных налогов: послы воеводств краковского, сандомирского и серадзского заявили, что они не уполномочены одобрить налоги в таких размерах[233]; противилась налогам и Пруссия также[234]. Эта оппозиция являлась немалою помехою для Батория: он не мог сразу решиться, что ему делать, начинать ли войну или мириться с Иоанном[235]. Приходилось созывать сеймики в упорствовавших воеводствах, чтобы убедить шляхту в неотложной необходимости расходов, определенных на сейме, приходилось тратить попусту драгоценное время. Противники Батория, желая возбудить против него общественное мнение, распускали о нем нелепые слухи: говорили, что он намеревается уехать в Венгрию, оставив в Польше губернаторами Замойского и белзского воеводу Андрея Тенчинского[236]. Эти слухи могли казаться основательными, так как король по окончании сейма отправился из Варшавы (14-го апреля)[237] не в Литву, не к границам Ливонии, как можно было бы предполагать ввиду предстоявшей войны с Иоанном Грозным, а во Львов, к границам Венгрии. Кажущаяся основательность слухов производила, конечно, влияние на общественное мнение, возбуждала недоверие к Баторию и усиливала среди шляхетского сословия оппозицию. Король и Замойский старались подавить ее, изображая громадность опасности, угрожающей Речи Посполитой со стороны Москвы. Если восточный враг овладеет одной, двумя гаванями на Балтийском море, он приобретет постепенно господство над всем морем; тогда Данциг потеряет все свое значение для Речи Посполитой, что самым пагубным образом подействует на ее благосостояние. Решается притом судьба не одной Ливонии, но Курляндии и Пруссии и наконец самой Литвы: мало того, гибель грозит всей Речи Посполитой. если граждане ее не будут действовать единодушно[238].
Это воззвание подействовало на шляхту серадзского воеводства. На пути во Львов Баторий узнал, что она согласилась на постановления сейма относительно налогов, но два другие воеводства, подстрекаемые вожаками оппозиции, продолжали упорствовать. Чтобы сломить противодействие, король по пути
232
233
234
235
236
Acta Stephani regis, стр. 100, № LXXII и стр. 104, № LXXV;
237
238
J. Janicki, Akta historyczne do panowania Stefana Batorego króla polskiego, od 3-go marca 1578 do 18-go kwietnia 1579 r. (Bibljoteka Ordynacji Krasińskich, t. V i VI), стр. 20–24, № 18.