Год, прожитый по-библейски. Эй Джей Джейкобс
13. Мы вернулись в Нью-Йорк, и из-за Библии мой график перегружен. Особенно много дел по утрам. Нужно прикрепить кисточки. Произнести молитвы. Привязать ксерокопию Десяти заповедей ко лбу и руке, как велит Исход 13:9 (подробности позже). Остаток дня занимают изучение Библии, обеденная молитва, порой – доброе дело, закупка библейских товаров (сегодня по плану вещи из дерева), несколько часов светской работы на Esquire, одобренный Писанием ужин и, наконец, вечерние молитвы.
Да, и мой совет духовных наставников. Я стараюсь встречаться или разговаривать хотя бы с одним мудрецом в день. Сегодня убью двух зайцев. Утро начинается с завтрака в компании моего друга Роджера Беннетта.
Роджер – ливерпулец. Любой разговор он заканчивает словом «клево». У него около восьми работ – журналист, документалист, глава фонда и так далее, – и все они хотя бы отдаленно связаны с религией.
Роджер не рассердился, что я опоздал на десять минут из-за утренних ритуалов, но все же он хочет кое-что мне сказать.
– Сначала ты думаешь, что похож на исследователя, который изучает сумоистов в Японии. Ты говоришь себе: «Сам-то я не стану таким. Буду держать дистанцию».
Я робко протестую. Роджер продолжает:
– Опасное это дело. Люди и поумнее тебя посвящали ему жизнь. Так что признай: есть вероятность, что к концу года ты очень сильно изменишься.
Возможно, он прав. И это пугает. Ужасно, когда нет контроля над ситуацией. И я люблю лично отвечать за все. Например, за свои эмоции. Если я смотрю мелодраму и к глазам подступают слезы, я говорю себе: «У Одри Хепберн над головой подвесной микрофон. Ну-ка посмотрим, видна ли его тень», – и резко возвращаюсь к действительности, овладевая собой. Кроме того, я стараюсь контролировать здоровье. В основном зацикливаюсь на микробах – у меня легкий случай синдрома навязчивых состояний (довольно модной болезни благодаря Ларри Дэвиду[31] и ему подобным). В шкафчике для лекарств у меня всегда припасен десяток бутылочек с антибактериальным средством Purell. Я уже десять лет не прикасался голыми руками к поручням в вагоне метро – вместо этого широко расставляю ноги и представляю себя серфером.
Но религиозному человеку часто приходится отказываться от контроля над ситуацией и принимать радикальные перемены. В этом-то и проблема. Я хотел бы сдать свое светское мировосприятие в камеру хранения на автовокзале и забрать в конце года.
После завтрака с Роджером я еду на метро в центр, чтобы пообедать в дайнере[32] с бруклинским раввином Энди Бахманом. Сегодня встречи с наставниками идут одна за другой. Нам с Энди нетрудно найти общий язык. Он тоже вырос в светской семье – правда, в Висконсине (где, между прочим, евреев называют «избранными из морозилки»). К религии его потянуло, когда он увидел красивый шрифт Талмуда. В свои сорок два он молодо выглядит и просит называть его Энди. Звучит неуважительно, но я стараюсь.
– Как дела? – спрашивает Энди.
Я рассказываю
Ларри Дэвид (род. 1947) – американский комик, актер, сценарист и продюсер.
Ресторан быстрого обслуживания классом повыше фастфудов вроде McDonald’s.