На рубежах южных (сборник). Иван Наживин
пропуская свою очередь.
– Что с тобой, Леонтий? – удивился Дикун. – На солнце сомлел, что ли?
– Нет, браты, солнце тут ни при чем! – вздохнул Малов. Мрачным взглядом он окинул внимательные лица товарищей и закончил: – Ирода проклятого я сейчас увидел,
– Какого ирода? – удивился Шмалько.
– Того, что дочку мою до петли довел. Барина моего, Бибикова…
– Да ведь ты его порешил!
– Очухался, видать… Белявый такой, в голубом мундире, на вороном коне.
Друзья уже знали грустную историю жизни Леонтия Малова, знали и жалели его.
– Плохо ты бил! – жестко проговорил Дикун. – Рука, видать, дрогнула.
– Тогда дрогнула, теперь не дрогнет…
– А что ты теперь удумал, Леонтий? – насторожился Ефим.
Леонтий оглянулся по сторонам и горячо зашептал:
– Понял я, братцы, что по одному бар бить – все одно, как по травинке на огороде дергать. Надо, как государь Петр Федорович делал, – всех их, все барство – на виселицу…
– Ишь, замахнулся! – покачал головой Собакарь. – Да как такое дело зробить?
– Казаков поднять – и разом всех: господ, старшин – к чертям, в ад…
– Экой ты, да как поднимешь казаков? – покачал головой Собакарь. – Да если б и поднял, то что потом будешь делать? Солдаты рядом, они нас отсюда живыми не выпустят, как гусят перестреляют…
– Кончить с ними – и в горы, к атаману Рыжупе…
– Рыжупе? – усмехнулся Собакарь. – Да есть ли тот Рыжупа на самом деле?
Леонтий вскочил.
– Значит, не согласны? – Глаза его зло сверкнули. – Боитесь? Эх, вы! – Круто повернувшись, он ушел, не оборачиваясь на зов Дикуна.
– Кипит все в человеке! – понимающе кивал головой Шмалько.
Вечером в палатке войскового судьи собрался совет. Нельзя сказать, чтоб это был официальный военный совет, собравшийся решать план дальнейшей кампании. Нет, это было скорее просто совещание. Головатого беспокоило бездействие казаков и неудачное расположение лагеря. Смерть, гулявшая по лагерю, и бесполезное стояние угнетали черноморцев. Каждую ночь, несмотря на дозоры, один-два казака исчезали.
Присутствовавший тут же на совещании Федоров высказал мысль перевести черноморцев на остров Сары, что напротив Талышинского берега.
– С острова, – сказал Федоров, – дорога в горы будет отрезана.
Зубов подхватил эту мысль и велел на другой же день начать перевозку казаков.
Головатый возражал.
– Надо, – говорил он, – пустить казаков в дело, чтоб они пороху понюхали да пошарили персидские берега. А пустынный остров это не то. Это еще хуже. Только и того, что бежать некуда.
Но спорить с начальством было бесполезно. Перебросить казаков на остров решили в ближайшие дни.
В ту же ночь, под четырнадцатое июля, в казацком стане произошел еще побег. Ночью ушел из лагеря Леонтий Малов, с пятью казаками. Ушел и словно в воду канул. Напрасно его искали в горах и по азербайджанским