Отец и сын (сборник). Георгий Марков
воскликнул Исаев, чувствуя, что молчать дальше невозможно. – Хочу заверить вас: в моем лице вы будете иметь одного из самых ревностных своих помощников.
– Помощи мне от вас никакой не нужно, – резко сказал Бастрыков. – Но законам советской власти вы обязаны подчиняться без всяких разговоров.
Исаев не ожидал такого крутого поворота. Он скорее рассчитывал на иное: за его предложение о помощи председатель коммуны бросится к нему с распростертыми объятиями.
– Законам? А я их не нарушаю. Порфирий Игнатьевич Исаев у советской власти не последний гражданин.
– Ну, ты не хвались. Какой ты гражданин, про то советская власть сама знает, – щуря глаза, сердито сказал Бастрыков и добавил совсем уже сурово: – Хорошие граждане с остяков не вымогают пушнину.
– Ах, сукин сын Ёська, наябедничал! – всплеснул руками Исаев. – Да вы знаете, товарищ Бастрыков, Ёську я, по крайней мере, сто раз от голодной смерти спасал, он до конца жизни обязан мне.
– Выходит, что помирать не давал, чтоб соболей побольше с ихнего брата собирать.
– Напрасно вы, товарищ Бастрыков, такие взгляды имеете. Остяк двуличный. Пока ты его кормишь, он тебе в глаза смотрит, а как насчет платы заговорил, он готов нож в горло всадить.
– Ты мне тут про всякое разное брось антимонию разводить. – Бастрыков окончательно перешел с Исаевым на «ты», позабыв, что вначале обращался к нему только на «вы». – Советская власть остяков в обиду не даст. Хватит с них. Они от царя и царских холуев достаточно настрадались.
Устинья с Надюшкой принесли тарелки со снедью, поставили их на стол. Исаев, пользуясь этим, решил переменить направление разговора, принялся приглашать коммунаров к столу.
– Милости прошу отведать, что господь бог послал. – Хозяин истово перекрестился на иконы, занимавшие весь угол комнаты.
Алешка, не привыкший видеть подобное в коммуне, хихикнул, зажав рот рукой. Отец осуждающе глянул на него, и он смолк.
– Что же, время обеденное, можно и подкрепиться, – сказал Бастрыков и передвинулся к столу.
Митяй последовал за ним. Алешка сидел у стены, не зная, как ему поступить: присесть к столу сейчас же или ждать, когда позовет отец. Но Бастрыков не успел и слова вымолвить, как Исаев подскочил к Алешке.
– Ну а ты что, сынка, не садишься? Небось проголодался уже. – Исаев ласково потрепал Алешку по плечу. – Вот сейчас пообедаешь и беги вон с Надюшкой на берег. Что тебе за интерес мужицкие суды-пересуды слушать. Мал еще! Так или не так, Роман Захарыч?
– Пусть побегает, – согласился Бастрыков.
Васюганский князек угощал щедро. На тарелках – осетровый балык, нельмовая тешка, копченая стерлядь, вяленая сохатина, моченая брусника в сахарной воде.
Устинья принесла на серебряном подносе два графина с настойками. Порфирий Игнатьевич заколебался: не то угощать, не то воздержаться.
– Кажется, партейным насчет выпивки запрет? – несмело взглянув на Бастрыкова, сказал он.
– Ты