Сибирь. Георгий Марков
«А записать надо бы многое, – думал он. – Во-первых, по поводу нашей дискуссии в Нарыме относительно перерастания империалистической войны в войну гражданскую. Необходимо обстоятельнее разработать вопросы вооружения рабочего класса. Способы организации боевых дружин, методы их обучения в условиях нелегального существования. Хорошо бы, если б кто-нибудь из товарищей, владеющих опытом декабрьского восстания в Москве, разработал бы своеобразный учебник тактики… А потом надо записать на память о полыньях на реках и озерах этой местности… Венедикт Петрович, безусловно, заинтересуется ими…»
Акимов снял с плеч поклажу, прошел к столу, сел на круглый обтесанный чурбак. И тут только вспомнил, что ни книг, ни бумаги, ни средств записи у него нет.
– Уморился, паря? – спросил Федот Федотович, устраиваясь на коленях возле печки.
– Сегодня не устал, а вчера едва ноги дотащил, – признался Акимов.
– Ну, теперь спешить нам некуда. Сейчас избу обогреем и баню начнем топить.
– Это хорошо!.. Покажи, Федот Федотыч, где у тебя тут что: лопата, топор, ведра. Пойду баню готовить, – предложил Акимов.
– А в самом деле – зачинай! Пока я тут хлопочу, ты там то-сё сделаешь. Пошли-ка!
Они вышли. Федот Федотович вытащил из амбарушки пешню, лопату, бадейку.
– Поначалу, паря Гаврюха, пробей тропку к бане и к озеру. Вон у того дерева расчисти снег и продолби прорубь. А дрова в бане на топку я завсегда оставляю. Придешь иной раз, а тебя туда-сюда качает. – Федот Федотович окинул Акимова взглядом, как бы оценивая, достаточно ли расторопный помощник появился у него.
– Все понял, Федот Федотыч, – сказал Акимов.
Как только старик скрылся в избе, Акимов ретиво принялся за работу. Тело его давненько уже тосковало по горячей воде. Хотелось скорее натопить баню, залезть на полки и прогреться до костей.
Тропку к бане и озеру он прочистил быстро. Задержался на долбежке проруби. Пешня была легкой, скользила в руках. Несколько раз Акимов чуть не угодил пешней по собственной ноге. Сноровки владеть пешней у него не было. Хоть инструмент простой, а пользоваться им надо умело. Акимов налегал на силу, втыкал пешню в лед чуть не по самую рукоятку, а надо было бросать ее легко, играючи, но непременно под большим наклоном. Пока он приноравливался к инструменту, пришел Федот Федотович. Посмотрел на работу Ивана, с усмешкой сказал:
– Зря, паря Гаврюха, пар расходуешь. Дай-ка! Вот эдак надо долбить.
Через пять минут в проруби забулькала вода. Акимов принялся бадейкой таскать воду в баню. Пока он наполнял котел, вмазанный в каменку, и две кадки, Федот Федотович разжег топку. Густой, смолевой дым потянулся в открытую дверь бани.
– Прикрыть бы дверь, Федот Федотыч. Так мы, пожалуй, и к утру баню не нагреем, – забеспокоился Акимов.
Но в этих делах он был полным профаном.
– Не бойся, паря. Как уголья нагорят в печке, так и прикроем. Жарко будет. Дух перехватит! Пусть топится. Пойдем в избу, перекусим, а чаевничать после бани будем. У меня