Павел Первый. Николай Энгельгардт
громкого, странного хохота. Он подмигивал сидевшему против него аббату Губеру, произносил непонятные фразы, потирал руки, переставлял стоявшие перед ним предметы и опять успокаивался; гримасничавшее лицо его озарялось лучистым взором прекраснейших больших глаз, и он становился изящен, как принц старого Версаля. Простодушные девушки, и особенно малютки, поминутно просовывавшие кудрявые головки свои под руки императора, который их отечески с нежностью гладил, смеялись этим выходкам Павла Петровича, думая, что он шалит. Но императрица, августейшие особы и царедворцы знали, что такие странные выходки хотя еще и не грозили опасностью, но часто являлись предвестием страшного состояния беспричинного неудержимого гнева.
Император с особой благосклонностью беседовал с аббатом Губером, вспоминая свое посещение Рима и Италии и покойного папу. Лукавый иезуит незаметно наводил императора на идею соединения церквей, распространяясь о неверии, развратившем век и бывшем причиной столь ужасных потрясений и преступлений. Мальтийский орден, во главе которого становится русский император, повелитель миллионов, в то же время осенен благословением святейшего отца. Пусть же древнее разделение сменится любовью и через императора и папу все христиане Европы соединятся для отстаивания алтарей и престолов.
Император подмигнул аббату и захохотал.
– Иезуитский шоколад, – вдруг крикнул он и, обернувшись к императрице, крепко схватил ее за руку, пристально глядя в ее величаво-спокойное прекрасное лицо.
– Иезуитский шоколад! – с новым взрывам хохота повторил император.
– Его величество вспоминает, полагать должно, – сказала императрица, – тот особливый шоколад, которым нас угощали отцы иезуиты при посещении нами коллегии в Вильне на обратном пути нашем; то был неподражаемый напиток!
– Именно, именно! – в совершенном восторге от догадливости супруги вскричал Павел Петрович, несколько раз с благодарностью пожимая ей руку. – Неподражаемый напиток! Какой аромат! И пена какая! Я нигде не пивал такого, и тщетно наши кафешенки с Кутайсовым пытались приготовить что-либо подобное.
– Если ваше величество прикажут, – скромно сказал аббат Губер, – то я могу приготовить даже сейчас настоящий шоколад отцов иезуитов.
– Аббат! – закричал император в восторге. – Ты умеешь приготовлять настоящий иезуитский шоколад? Рымникский! – подмигнул он фельдмаршалу Суворову, сидевшему недалеко от Губера. – Обними аббата за меня. Мне далеко тянуться до него через стол.
Фельдмаршал Суворов, в свою очередь, подмигнул императору и, потирая руки, с ужимками выскочил из-за стола и обнял аббата, обхватив его руками сзади и крича:
– Виват, Лойола!
Император замахал руками и прыснул со смеху, увлекая и обступивших его девочек, тоже звонко рассмеявшихся.
– Если ваше величество прикажут… – сказал, с достоинством