Схватка с преисподней. Александр Зеленский
полная седовласая женщина лет шестидесяти – сидела за столом и из ее глаз ручьями лились горькие слезы.
– Что случилась, мама?.. – тревожно спросил Рафаэль.
– У! У-у… Угу! – попыталась что-то изобразить руками в воздухе заплаканная теща.
– Ничего не понимаю! – в сердцах треснул кулаком по столу хозяин квартиры. – Где Машка? Где, в конце концов, Кариночка?
Теща тяжело поднялась со стула и пошла в ванную комнату, всем своим видом приглашая Рафаэля за собой.
– Что еще?.. – спросил он и тут же замолк, увидев на полу ванной комнаты небольшую горку из личных вещей, в которых сразу признал цветастое платье и нижнее белье своей двенадцатилетней дочери Карины. – Ничего не пойму… Что это еще за дела?
– У-у! Угу! – настойчиво тыкала пальцем в груду тряпок теща.
Рафаэль нагнулся и двумя пальцами осторожно поднял белые девичьи трусики, сразу заметив на них бурые пятна высохшей крови. И тут же, словно удар по голове, пришло понимание происшедшего.
– Значит, «скорая» приезжала все-таки в нашу квартиру… – пробормотал он, зачем-то комкая девичьи трусики в руках и запихивая их в карман кожаного пальто, которое он позабыл снять.
Надежда Афанасьевна подергала зятя за рукав, снова приглашая за собой. Рафаэль пошел за ней, мотая головой, как бык на привязи. Теща провела его в комнату Карины и показала на исписанный лист бумаги, лежавший на кровати дочери рядом с ее любимой большой куклой в подвенечном наряде.
Рафаэль жадно схватил листок бумаги и принялся с трудом разбирать малограмотные каракули жены Марии Ивановны, которую он привык больше называть попросту Машкой.
«С нашей Кариночкой несчастье, – писала жена. – Ее возле школы поймали четыре подлеца и снасильничали… Повезла ее в больницу. Фельдшерица со «скорой» сказала, что надо сообщить об этом в милицию. Они должны забрать вещи Карины. Позвони в милицию…»
Несколько раз перечитав записку, Рафаэль горестно опустился на постель дочери и, ласково поглаживая ее куклу, так, будто это была сама Карина, глубоко задумался.
«Сообщить в милицию… Ну, уж нет! – скрипя зубами, яростно шептал он. – Тогда эти подонки слишком легко отделаются. Я уготовлю им кару пострашнее, чем любая зона. Они у меня собственное дерьмо жрать станут! В крови умоются! А потом? Потом будет видно…»
Встав с постели, так и не снявший пальто Рафаэль, взял цветную фотокарточку размером 13 на 18, на которой была запечатлена в полный рост его дочурка – веселое черноглазое и длинноногое создание, выглядевшая гораздо старше своих двенадцати лет, и, держа ее в руке, подошел к телефонному аппарату. Быстро набрав чей-то хорошо знакомый номер, он проговорил в трубку:
– Это я, Рафаэль! Узнал? У меня большое несчастье. Помочь можешь только ты. Надо срочно встретиться и поговорить. Нет, по телефону нельзя. Сможешь подъехать к станции метро «Выхино»? Хорошо. Я буду ждать тебя через полчаса в сквере, напротив выхода из метро. Да, это если идти в сторону Института управления. Договорились? До